Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«Зиновьев прибавил, что то соображение, которое обычно выдвигается, что якобы терроризм несовместим с марксизмом, несовместим с большевизмом, в данном случае несерьезно и его надо отбросить, потому что в тех конкретных условиях, в которых осуществляется диктатура, когда все нити диктатуры, как он выражался, сконцентрированы в одном лице — в лице Сталина, нет другого пути, как пробраться к руководству, только убив Сталина.

Он (Зиновьев) прямо сформулировал задачу уничтожения Сталина, рассчитывая на то, что члены Политбюро, оставшись без Сталина, за которым идут массы, останутся без вождя и без масс».

Но далее Рейнгольд сказал нечто неожиданное: «В запасе был и другой вариант. Этот вариант был связан с расчетом на Красную армию... Ряд крупных троцкистов и зиновьевцев, не порывавших связи с организацией, а наоборот, принимавших активное участие, по роду своей работы занимали в армии высокие посты. Это были Прилуцкий (? ), Путна (комкор, военный атташе в Великобритании — Ю. Ж. ), Шмидт (комдив, командир 8-й мотомеханизированной бригады — Ю. Ж.), Кузьми

чев (майор, начальник штаба 18-й бомбардировочной авиабригады (Ю. Ж. ), Гродзовский (? ) и ряд других, фамилии которых я не знаю.

Предполагали, что в том случае, если после выполнения успешного теракта Политбюро не поспешило бы пригласить Зиновьева и Каменева к руководству, то, опираясь на этих людей и на сосредоточение необходимых военных сил в Москве, прямо поднять военный мятеж и, опираясь на этот военный мятеж, принудить Политбюро признать руководство Каменева и Зиновьева».

Заявление более чем странное. Речь ведь шла не о ставшем для процесса привычным индивидуальном терроре, а о более серьезном, даже крайне опасном — военном перевороте. Правда, настораживали две странные детали. Прежде всего, откуда такие сведения у человека сугубо гражданской профессии — давно работавшего в наркомфине, наркомземе, не связанного ни в прошлом, ни в настоящем с армией. Затем явное противоречие, если не сказать, несообразность. Как участников подготовки мятежа Рейнгольд назвал тех, кто служил в Киевском военном округе, в то время как переворот должны были совершить части, находящиеся в Москве.

Такие странности показания, скорее всего, и заставили Вышинского не обратить внимания на слова Рейнгольда. Вернее, проигнорировать их, что продемонстрировал тут же последовавший диалог с Зиновьевым.

«Вышинский: Обвиняемый Зиновьев, это показание Рейнгольда вас уличает в тяжком преступлении. Вы признаете себя виновным?

Зиновьев: Да.

Вышинский: Действительно в ваш план входило, с одной стороны, проявить внешне во всей полноте лояльность и даже преданность партии, и в то же время подготовлять террористические акты против руководства партии и правительства?

Зиновьев: Я буду в свое время давать объяснения, из которых будет видно, что то, что говорил Рейнгольд, по-моему, не совпадает с действительностью, но что в данном месте он прав».

Оба так и не произнесли слов «военный мятеж». Обошлись иными — «тяжкое преступление», «то, что говорил Рейнгольд».

И все же на том странности показаний Рейнгольда не завершились. Он зачем-то повторил фамилии тех, кого, по версии обвинительного заключения, должны были убить заговорщики: Сталин, Киров, Ворошилов, Каганович, Орджоникидзе, Постышев, Косиор, другие, так и не пояснив, почему среди будущих жертв отсутствуют не менее известные, занимавшие столь же высокие посты лица: члены ПБ А. А. Андреев — секретарь ЦК, М. И. Калинин — сопредседатель президиума ЦИК СССР, В. М. Молотов — председатель СНК СССР; кандидаты в члены ПБ Г. И. Петровский — сопредседатель президиума ЦИК СССР, Я. Э. Рудзутак и В. Я. Чубарь — заместители главы правительства СССР, А. И. Микоян — нарком пищевой промышленности.

Как бы мимоходом Рейнгольд попытался бросить тень на «правых», пересказав старые, давно ходившие слухи об их намерениях. Мол, Бухарин и Томский еще в 1928-1939 годах прямо заявили, что они не сделают той ошибки, которую сделали Зиновьев, Каменев и Троцкий. То есть они не дадут выгнать себя из ЦК, потому что они считают эту позицию важной для себя и будут ее использовать до конца. «Этим самым, — пояснил Рейнгольд, — Бухарин и Томский показали, что они, находясь внутри ЦК, намерены продолжать борьбу против партии».

Но самое важное для процесса Рейнгольд приберег напоследок. Поведал о деталях подготовки покушения на Сталина. Правда, о таких деталях, которые давно являлись секретом Полишинеля.

«Первое покушение на Сталина, — рассказал Рейнгольд, — было подготовлено в середине лета 1934 года. Местом покушения должно было быть Можайское шоссе (ошибка человека, явно не знающего этот район столицы: не все шоссе, а лишь его начало — Ю. Ж. )... Были установлены наиболее вероятные дни и часы проезда машины Сталина (на только что построенную “Ближнюю дачу”, куда генсек перебрался из Кремля именно в те месяцы — Ю. Ж. ).