Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

В конце декабря 1918 года на обувной фабрике «Скороход» (свыше 5 тысяч человек, в основном женщины) прошла забастовка¹⁴³. А 6 марта 1919 года забастовали и на важнейшем для страны Путиловском заводе, еще год назад насчитывавшем около 30 тысяч высококвалифицированных рабочих. И та, и другая стачка — явление вполне нормальное, особенно для тех дней. Рабочие и работницы требовали увеличения размера выдачи хлеба, повышения зарплаты, но без изменения нормы выработки. Малопонятным выглядело только одно — требование ликвидировать заградотряды¹⁴⁴. Ведь у рабочих не было ни денег на продукты питания, привозимые «мешочниками», ни вещей для обмена.

Зиновьев воспринял забастовку на Путиловском довольно спокойно. Даже не подумал замалчивать ее. Говорил о ней, выступая вместе с Лениным на многотысячном митинге 13 марта в Народном доме. Говорил и на следующий день — на заседании Петросовета.

«Я сегодня был, — поведал Григорий Евсеевич, — на Путиловском заводе, с утра. С тем, чтобы столковаться с рабочими». И тут же пояснил, какими те стали за последнее время. «Теперь Путиловский завод, — напомнил он, — уже не тот, каким он был раньше. С Путиловского завода мы сняли не менее 20 тысяч человек, причем мы сняли лучших людей. Первый отряд в армию мы послали с Путиловского завода. Все дальнейшие мобилизации также касались его».

Только пояснив, кто именно бастует, перешел к требованиям, выдвинутым ими. К резолюциям. «Там есть все, — заметил Зиновьев, — кроме деловых, серьезных пролетарских требований. Часть их они списали с левоэсеровских листовок — насчет “комиссародержавия” и прочее... Приблизительно такое же положение создалось на “Скороходе”. Однако громадное большинство заводов и рабочих осталось спокойными»¹⁴⁵.

Объясняя ряд требований забастовщиков пропагандой левых эсеров, Зиновьев не кривил душой, не пытался ввести в заблуждение Петросовет. Действительно, в одной из листовок, правда, датированной двумя днями позже — 16 марта, партия левых эсеров утверждала: «Путиловский завод бастует. Бастуют заводы за Московской заставой и Невского района. Остановили работы на нескольких заводах за Невской заставой. Остановились другие заводы». И здесь бросается в глаза важная деталь: назван только Путиловский. Остальные, якобы также охваченные стачкой, упоминаются без названий, только по месту положения. Зато в той же листовке слишком подробно живописуются репрессии, которые явно по замыслу авторов, должны были если и не заставить бастовать рабочих других предприятий, то хотя бы пробудить у них дух протеста: «15 марта большевистская власть расстреляла общее собрание завода “Треугольник”. 4 убито, 25 ранено и 150 ошпарено взрывом паровых труб. 15 марта в Петергофском районе расстрелян уличный митинг путиловцев — несколько убитых»¹⁴⁶.

Правда, есть и иное описание событий на «Треугольнике». Левые эсеры учинили там самосуд над членами завкома — большевиками. Был ранен секретарь завкома, избита активистка. Прибывшая на завод боевая дружина сделала несколько выстрелов в воздух, один из которых повредил паропровод, что заставило всех быстро разойтись¹⁴⁷.

Уходя от конкретики, от фактов, листовка продолжала запугивать потенциального читателя: «Красноармейские и матросские части стрелять в рабочих отказываются. Расстреливают рабочих китайские и латышские наймиты, а также большевистские коллективы». Почему и призвала: «Долой комиссародержавие! Вся власть свободно избранным рабочим и крестьянским Советам! Товарищи рабочие, крестьяне, матросы и красноармейцы, все готовьтесь к дню общего протеста — день этот близок! »¹⁴⁸

Между тем, за два дня до появления этой листовки, Зиновьев в своей речи на заседании Петросовета высказал прямо противоположную позицию, нежели ему — «большевистские власти» — позицию, иные предложения.

«Само собой понятно, — говорил он, — что если бы дело шло только о шайке левоэсеровских белогвардейцев, мы, ни на секунду не задумываясь, расправились бы с ними, как они того заслуживают. Но нам желательно до последней возможности избежать столкновения даже с самой маленькой группой самых отсталых, самых серых, самых темных рабочих. Вот в чем заключается трудность.

Я сейчас был на собрании представителей всех воинских частей и судовых команд. И на этом собрании было высказано полное единодушие красноармейцев и матросов Петрограда, которые говорят, что по первому требованию они расправятся с господами левыми, а ныне белыми эсерами.