Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Помни, что главное теперь — это хозяйственная платформа. Сокольников (Г. Я. Сокольников — заместитель председателя Госплана СССР — Ю. Ж.) будет толкать в одну сторону, «изы» (троцкисты — Ю. Ж.) — в другую. На тебя вся надежда. Тут уступать нельзя.

Н. В. Еще одно. Из Москвы, из Харькова жалуются: “Изы всюду говорят — “Вы пришли к нам”, то есть принимают версию Сталина — Бухарина. Это очень раздражает наших. Л. Д. (Лев Давидович Троцкий — Ю. Ж.) должен дать указание»⁵⁰⁵.

Но тогда Троцкому было не до сторонников Зиновьева. 12 августа, выступая в ПБ по поводу назначения Каменева полпредом в Токио, он заявил: «Тов. Сталин выставляет свою кандидатуру на роль могильщика партии и революции»⁵⁰⁶. Добился же лишь строгого выговора.

Как вскоре выяснилось, препирательство Троцкого со Сталиным оказалось только прологом жесткой борьбы. Зная о решении ПБ от 26 августа открыть 15-ю партконференцию, оппозиционеры решили прояснить для себя истинные настроения рабочих. Проверить, насколько на них повлияли опубликованные «Правдой» статьи, направленные против меньшинства. Еще 10 июля — пространная редакционная «Правая опасность в нашей партии», 1 августа — доклад Бухарина в Ленинграде «Партия и оппозиция», 27 августа — статья «ученика» Бухарина, А. Стецкого «Как новая оппозиция пришла к троцкизму».

С изложением своих истинных взглядов по текущим событиям и выступили лидеры оппозиции. 30 сентября, в ремонтных мастерских службы тяги Рязано-Уральской железной дороги (вблизи Павелецкого вокзала) — Троцкий и председатель совета Московского народного банка Т. В. Сапронов; 1 октября, на собрании ячейки небольшого московского завода «Авиаприбор» — Зиновьев, Троцкий, Пятаков, Радек.

Однако тут же последовал грубый окрик московских большевиков. Но не со стороны столичной партконференции или хотя бы пленума МК. Нет, всего лишь возглавляемого Н. А. Углановым бюро МК. Его резолюция, поспешно принятая 2 октября, назвала только что прошедшие выступления лидеров оппозиции «началом дискуссионной атаки» и, следовательно, «преступлением против партии… издевательством над решениями партии, ее съездом, над ее ЦК, над ее ЦКК». И потому, без какого бы то ни было предварительного обсуждения бюро МК призвало «все партийные ячейки провести партийное решение о недопустимости дискуссии, не позволить лидерам оппозиции втянуть партию в дискуссионную лихорадку…» Дать достойный ответ «обанкротившимся политическим лидерам», перешедшим «все границы партийно допускаемых методов борьбы»⁵⁰⁷.

Публикация в «Правде» уже 3 октября такой резолюции неизбежно и логично породила ответ тех, против кого она была нацелена. В тот же день Троцкий, Зиновьев и Пятаков направили в ПБ «для всех членов ЦК» решительную отповедь. Пункт за пунктом отвергли все содержание резолюции, но заключили все же весьма компромиссно: «Резолюция бюро МК говорит о необходимости деловой работы. Но спор идет о направлении этой деловой работы». И предложили то, что, по их мнению, следовало бы обсудить — «правильна или неправильна наша политика в отношении промышленности, зарплаты, выборов в советы, сельхозкредита; правильно ли наше отношение к кулаку и нэпману; правильна ли наша линия в вопросе об английских тред-юнионистах, о китайском революционном движении и пр.»⁵⁰⁸.

Не получив ответа сразу же, на что вряд ли рассчитывали, на следующий день, 4 октября, направили в ПБ второе послание. На этот раз подписанное Зиновьевым, Каменевым, Троцким, Евдокимовым, Пятаковым и Сокольниковым. Более мягкое по тону, содержавшее предложение заключить перемирие. Скорее всего, порожденное осознанием собственной слабости и вполне возможных оргвыводов.

«Сам факт опубликования резолюции, — писали они, — до обсуждения в ЦК указывает, что среди некоторых руководящих товарищей существует твердое решение ни перед чем не останавливаться на пути к отсечению от партийной работы ряда товарищей. На пути, катастрофически толкающем партию к расколу. Мы думаем, что в этот момент обязанностью нас как членов партии, имеющих своей единственной целью осуществление учения Ленина, является предложить Центральному комитету… еще раз совместными силами попытаться найти мирный выход из тяжелого положения». И при этом, рассчитывая лишь на уступчивость большинства, выразили готовность к почетной капитуляции. «Мы целиком и полностью, — указали авторы послания, — готовы поддержать и подчиниться любому решению, которое даст возможность партии спокойно и деловым образом обсудить уроки истекших десяти месяцев и создать нормальные условия подготовки очередного съезда, который должен укрепить единство партии на основах ленинизма»⁵⁰⁹.

Однако большинство членов ПБ, понимая свою огромную силу, уже «закусило удила». Потребовало капитуляции не почетной, а безоговорочной. И потому его ответ оказался необычайно жестким. Лишенным даже видимости отказаться от применения угрозы.