Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Однако Зиновьев не собирался сдаваться, признавать свои ошибки, каяться. Поспешил упредить события. Не дожидаясь вызова в ЦКК, сам направил 13 мая в ПБ, ЦК и ЦКК записку, в которой напомнил хорошо известное им. О том, кто же созвал собрание 9 мая, кто на нем присутствовал — конечно же, не фантастические «рабселькоры», кто выступал и что говорил. Закончил же свое послание высшим органам партии старым своим предложением:

«Чтобы выйти из трудного положения, нужна прежде всего правильная политика. Нужно прежде всего исправить допущенные ошибки. Чтобы исправить ошибки, нужно прежде всего обсудить их в относительно объективной форме»⁵⁴³.

Но так как члены ПБ отказывались не только обсуждать свои ошибки, но и признавать их, Зиновьев обвинил ЦКК, которая должна была «расследовать» его «дело», в явной предвзятости.

Он писал 15 мая: «Я обвиняю вас и при первой возможности обвиню перед лицом всей партии в следующем: 1. В том, что вы допускаете травлю члена партии в газетах раньше, чем вы разберете дело, доныне, чем вы вынесете соответствующее решение… 2. Допускаете травлю против меня, прекрасно зная, что по существу дела никакого нападения на Коминтерн, на нашу партию, на ее

ЦК и т. п. в моей речи не было… 3… допускаете травлю против меня за мнимую апелляцию к беспартийным против партии, когда вы прекрасно знаете, что собрание 9-го числа было партийным… 4… позволяете ставить в высшей степени двусмысленную и фальшивую позицию нашу партию как раз перед беспартийными рабочими… 5… допустили и благословили кампанию против меня и моих ближайших товарищей за мнимое наше предложение выхода из Гоминьдана… 6… не вызвавши меня, не заслушав нас, не запросив нас, подписали вместе с Политбюро письмо к Троцкому и Зиновьеву от 9 мая (подготовленное до собрания 9 мая — Ю. Ж.), в котором вы бросаете нам неслыханное обвинение в “подрыве тыла” и т. п.»⁵⁴⁴.

Только теперь ПБ отреагировало на послания Зиновьева. Направило 19 мая в ИККИ, вернее, в его 8-й пленум, открывшийся накануне, а также членам ЦК и ЦКК свой ответ.

«Фракционные выходки тт. Зиновьева и Троцкого, — отмечал он, — их непозволительные нападки на Политбюро ЦК и его отдельных членов (Бухарин, Сталин), их обвинение Политбюро в том, что оно ведет дело к “гибели” китайской революции, все эти факты не заслуживают того, чтобы останавливаться на них отдельно, так как правильная их оценка напрашивается сама собой и не нуждается в доказательствах. В документах тт. Зиновьева и Троцкого, говорящих о “гибели” китайской революции, речь идет по сути дела о действительной гибели одной маленькой фракции — фракции Зиновьева и Троцкого, обанкротившейся на глазах у всех…

ЦК ВКП убежден, что требование оппозиции о немедленном разрыве с Ген-советом является, по сути дела, ультралевой спекуляцией на трудностях, может повести лишь к ослаблению позиции международного коммунизма и к дальнейшему осложнению международного положения пролетариата СССР, а курс оппозиции на вывод коммунистов из Гоминьдана и предоставление, по сути дела, гегемонии в Гоминьдане правым гоминьдановцам представляет сдачу революционных позиций в Китае»⁵⁴⁵.

2.

В самый разгар препирательств — а именно так выглядел со стороны конфликт между большинством и Зиновьевым с Троцким — 25 мая в Секретариате ЦК получили заявление. Подписанное, помимо обоих лидеров оппозиционного блока, еще 82 видными членами партии, занимавшими весьма важные посты. Среди них И. Н. Смирновым — наркомом почт и телеграфов СССР, И. Т. Смилгой — заместителем председателя Госплана СССР, Г. Л. Пятаковым — торгпредом во Франции, Г. Н. Сатаровым — первым секретарем полпредства в Китае, Н. И. Мурадовым — начальником военно-морской инспекции наркомата РКИ СССР, В. М. Примаковым — командиром 1-го стрелкового корпуса, А. Г. Белобородовым — наркомом внутренних дел РСФСР… Представлявшими не ЦК (его членом был только Пятаков), а партийную элиту. Уже претерпевшую за свое участие в оппозиции.

«Серьезные ошибки, — резко начиналось заявление, — допущенные в деле руководства китайской революцией, способствовали тяжелому поражению, из которого можно выйти, только вернувшись на путь Ленина. Крайне ненормальная обстановка, в которой происходит обсуждение вопросов, связанных с китайской революцией, создает чрезвычайное напряжение в партии.

Односторонняя дискуссия, ведущаяся на страницах “Правды” и “Большевика”, и нарочитое искажение взглядов оппозиции (например, приписываемое ей требование выхода из Гоминьдана) свидетельствуют о желании руководящей группы Центрального комитета (точнее, ПБ — Ю. Ж. ) прикрыть свои ошибки травлей оппозиции. Все это направляет внимание партии по ложному пути».