Гримстоун (ЛП)

Я должна быть в ужасе, когда выхожу из своей спальни и иду по темному коридору. И я в ужасе, но не от физического страха. Это больше похоже на экзистенциальный страх — понимание того, что, какой бы я ни считала свою жизнь, она вот-вот изменится.

Так или иначе, сегодня вечером это закончится.

Я спускаюсь на второй этаж и стою перед дверью Джуда, прислушиваясь. Я не слышу храпа или даже тяжелого дыхания. Тихо поворачиваю ручку и заглядываю внутрь.

Я вижу его фигуру, длинную линию спины, согбенную под одеялами. Он всегда так спал, натянув одеяла до упора, высунув только кончик носа, чтобы не задохнуться.

Но, прислушиваясь, я по-прежнему слышу... ничего.

Поэтому я пересекаю комнату и откидываю одеяло.

Под ним я нахожу четыре подушки, искусно скомканные, чтобы создать точную форму Джуда, когда он спит на боку, накрыв голову одеялом.

Я смотрю на подушки. Затем, медленно, я натягиваю одеяло обратно и снова закрываю дверь с легчайшим щелчком.

Когда я добираюсь до основного уровня, мои пальцы ног оказываются в холодной воде. Поперек прихожей растекается пресное озеро, плоское и темное, глубиной в два дюйма. Я шлепаю по нему босыми ногами, направляясь на кухню.

Вода снова льется, переполняя раковину, заливая пол. Я закрываю кран, глядя на глубокую темную раковину.

Я не хочу опускать руку в этот слив.

Я боюсь этого с отвращением, от которого у меня скручивается желудок и все волоски на руках встают дыбом…

Но я делаю вдох и все равно опускаю руку в холодную воду, пробираясь сквозь слизь и навоз, чтобы найти то, что застряло внутри…

Я чувствую это, более тонкое, чем раньше, забитое грязью, листьями и камнями, и более мягкое по текстуре, почти гниющее…

Я вытаскиваю предмет и держу его высоко, пока вода стекает в канализацию.

Человеческий палец.

На этот раз ошибки быть не может, потому что пальцу всего несколько дней, он все еще покрыт разлагающейся плотью и почему-то ужасно знаком мне, даже если не проверять надпись на золотом кольце класса…

Это палец Гидеона.

Я бросаю его на стойку, прикрывая рот сгибом руки, чтобы сдержать подступающую к горлу желчь.

У задней двери стоит пара ботинок.

Мои ботинки. Заляпанные грязью.

Рядом с дверью прислонена лопата, покрытая коркой грязи.

Мой желудок снова переворачивается при виде этих ботинок.

У меня возникает еще более неприятное чувство, когда я пытаюсь представить, что закапывала эта лопата.

Есть два разума... две Реми…

Все эти странные звуки, которые никто, кроме меня, не слышал…

Все это происходило внутри дома, с запертыми дверями и окнами… клавиши пианино, разбитая посуда, затопленная кухня…

Я подумала, что, может быть, хожу во сне.…

Я чувствую, что схожу с ума уже почти год. Нет, гораздо дольше.…

Кошмары мучают меня с тех пор, как затонул SeaDreamer, утащивший моих родителей в глубины Атлантики.

Той ночью я проснулась сонная, сбитая с толку и дезориентированная, неспособная вспомнить, что происходило несколько часов назад…

Я больше не хочу лгать себе…

— Нет, нет, нет... — шепчу я, прикрывая рот руками.

Этого не может быть. Это невозможно.

Не так ли?

Я могла бы остановиться прямо сейчас. Позвонить в полицию. Даже Дейну позвонить.

Но я не собираюсь этого делать. День расплаты настал... и я, наконец, готова встретить его.

Оставив ботинки и лопату, я выхожу через заднюю дверь кухни.

Куски грязи стекают по ступенькам и пересекают сад. Пара следов волочения бороздят грязь, уводя в лес.

Я могла бы идти по грязи и следам волочения.

Такое ощущение, что их оставили там специально, как хлебные крошки…

У меня даже есть довольно хорошее представление о том, что я найду в конце.

Вместо этого я поворачиваюсь и смотрю через сад на покосившиеся очертания старого рабочего сарая моего дяди.

Я ни разу не заходила туда с тех пор, как мы приехали в Гримстоун.

По крайней мере... насколько я помню, нет.

Амбар вырисовывается в темноте, сорняки загораживают дорожку ко входу, этот странный, тревожащий запах просачивается из щелей между досками.

Деревянные двери скрипят на петлях, выпуская порыв зловонного воздуха, когда я вхожу в душное помещение. Паутина щекочет тыльную сторону моей ладони, когда я нащупываю выключатель света.

Вспыхивает свет, открывая беспорядочное пространство, забитое от пола до потолка хламом. Высокие кучи мусора прислоняются друг к другу: старые велосипеды и механизмы, стопки книг, журналов и газет, сломанные фонари, ржавые пилы, походные палатки, даже каноэ, балансирующее на носу.

Джуд совсем не прибрался здесь, ни капельки.

И если быть честной с самим собой…Я знала, что он не работал над этим.

Со стропил свисают ловушки — ловушки на спиральных пружинах, на которые вы наступаете и которые обхватывают вашу лодыжку, как зубы, ловушки для енотов, которые выглядят как ошейник и цепь, и маленькие клетки с защелкивающимися дверцами.