Гримуар I (СИ)

Ведьма на этот раз не зависла в воздухе и даже не пыталась использовать своих сил. Она медленно шагнула к окну и уставилась в пустоту. Молчание потянулось длинной изорванной вуалью. Хотелось нарушить тишину, или даже выйти из игры. Давление усиливалось. Внезапно реальность всколыхнулась, и Анна обернулась ко мне. На лице у нее застыли слезы.

— Где папа?

Глава 15: Тени тянутся к воде

На следующий день Эбигейл вела себя как ни в чем не бывало. Изредка она выдавала усталые, но теплые улыбки, отмахиваясь от помощи по дому. Я попытался воспользоваться ее настроением и еще раз спросил об Анне. Женщина тут же помрачнела и замолчала, уставившись куда-то в пустоту. Мда, Бладласт слишком сильно увлеклись триллерами, создавая эту локацию. Оказалось, что у меня недостаточно репутации, чтобы задавать такие вопросы. Никто в деревне не доверял мне.

Радушие Эбигейл вернулось к ней на следующий день. Я решил не рисковать и начал выпрашивать другие подробности ее жизни. Она родилась и выросла в Фостерлейке, никогда не покидая пределов Материнского озера. Кроме того, никто в деревне никогда не ступал на землю. Когда я спросил у провожатого из ратуши о двух близнецах, встретивших нас у берега, он тут же погрустнел. Дальнейшие расспросы ни к чему не привели.

Сэмми своим щенячьим взглядом молил о том, чтобы я отпустил его. Мол, по графику, составленному Микелем, он слегка отстает и до жути боится провалить все. “Я ведь не такой умный как ты, не смогу легко нагнать все. Да и тема сложная”, — сказал он. В общем, я решил набрать репутации в одиночку, а звать Сэмми только в случае, если понадобится его помощь. К слову, она, как я вскоре узнал, требовалась здесь часто.

Большинство поручений касались благоустройства деревни. Старик Ханс каждый день просил помочь проводить его до западной пристани, где он мог бы помолиться за упокой души своей жены. Бернадетт, жена местного пекаря, дважды просила тайком отнести письмо некоему господину Реймсу, который оказался священником. Я решил не сообщать бедняге пекарю о его огромных рогах. И не прогадал. На четвертый день он попросил меня занять его жену новым заказом на мужской сюртук, чтобы он сам смог провести время с любовницей.

Мы с Сэмми апнули по уровню на мелких квестах, так же получив всякой мелочи в награду. Да уж, подобное было совершенно бессмысленным по сравнению с пиратским разбоем. Там-то и уровень можно было поднять, и обогатиться. Что уж говорить об уровнях духов. В Фостерлейке не было никаких враждебных мобов. Даже чертовых рыб нельзя было ловить с помощью духов. Я пытался. Пойманные Анной щуки не считались квестовыми предметами, а на вкус были просто отвратительны. Повседневная суета стирала грань между рутиной реала и игры. Не хотелось проводить времени ни в одном из миров. Скука. Из глухой деревушки в горах это место на глазах превращалось в типичное поселение без забот и проблем. До десятого дня.

Мы с Сэмми выполнили еще одно задание и апнули по уровню. Бургомистр щедро (для Фостерлейка) одарил нас золотом и попросил как можно скорее направиться в постоялый двор Эбигейл. Мол, начнется какой-то фестиваль, на котором чужаков не жалуют.

Получено новое задание

Томас Морт, бургомистр деревни Фостерлейк, просит вас запереться в глухой комнате в постоялом дворе и не появляться на улицах до утра.

Время выполнения: 30 минут, чтобы добраться до постоялого двора, 8 часов пребывания в глухой комнате (учитывается время вне игры)

Награда:

Повышение репутации у всех жителей деревни на 30

Сложность: E

Внимание!

В случае провала задания репутация у некоторых жителей деревни упадет до “Недоверия”!

Чего? Какого черта?

[Шепот] Сэмюель: Тебе тоже квест дали?

[Шепот] Сэмюель: Что-то подозрительно все это!

[Шепот] Сэмюель: Ау! АУУУ!

[Шепот] Гримм: Стоп. Пойдем отсюда.

— Ты серьезно? Мы сейчас просто пойдем и оффнемся ради этого квеста?

— Конечно нет. Не кричи.

Я утянул Сэмми за угол, где нет керосиновых ламп. Мы замолчали. Доски мерно поскрипывали под тяжелой поступью протяженной процессии. Люди медленно брели вперед, глядя в пустоту мертвыми глазами. Даже дети, совершенно не похожие на себя прежних, зловещим шагом ступали за родителями. Все были одеты в черные изорванные плащи, зловеще развевающиеся на ветру. Слабые огоньки свеч танцевали в темноте.