Гримус

Он вздрогнул и оглянулся, вспомнив, где находится. Вокруг – улыбающиеся лица; улыбаются все, кроме Фланна О\'Тулла, который еще кипит желанием пустить кому-нибудь кровь.

– Куда он пошел? – спросил Взлетающий Орел.

– Конечно, к Джокасте, куда же еще? – ответило ему густобровое красное лицо. – Она всегда принимала его.

– Сдается мне, – проговорило другое лицо, изящно-худощавое, – нам снова придется привыкать к его вывертам.

– Только не здесь, – рявкнул О\'Тулл. – В империи Наполеона ноги его больше не будет.

– Вы позволите мне присесть? – спросил Взлетающий Орел.

– Садись, – кивнул Фланн О\'Тулл. – Нам хотелось бы услышать от тебя ответы на некоторые вопросы.

Цинизм в изящном лице, жажда насилия в глазах О\'Тулла. О\'Тулл: лицо, отчетливо осознающее творимое насилие, грубая, бесноватая по своей природе сила, нагло мастурбирующая власть. Господи, пронеслось в голове Орла, куда я попал?

– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, – проговорил он и закусил от стыда губу.

– Как звать? – спросил О\'Тулл.

– Взлетающий Орел. Я индеец аксона, родился в Америндии. (Опознавательный знак и серийный номер? Он почувствовал привкус крови во рту. Теперь на нем еще и унижение Виргилия Джонса. Еще одному человеку он причинил боль своей близостью.)

– Никогда не слыхал о таком племени, – объявил Пекенпо, медленно качая головой.

– Сколько лет?

– Семьсот семьдесят семь. (Как глупо это теперь звучит; как много он узнал за последние дни, как далеко осталась прошлая жизнь. Здесь, на острове Каф, с ним немедленно начали происходить перемены – какими болезненными они оказались! – и его бессмертие утратило смысл, никого оно больше не интересовало и не могло поразить, осталась только горечь. Странно – когда-то он готов был покончить с собой из-за того, что обречен жить вечно. Среди гениев сила разума теряет цену; тут начинают соперничать друг с другом в кулинарном искусстве или количестве постельных побед. У бессмертных так же. Когда время не имеет власти, на него перестают обращать внимание.)