Гримус

– Уверен, мистер Орел, что вы немало повидали на своем веку, – объявил Игнатиус Грибб. – Глядя на вас, это можно утверждать с уверенностью.

– Ваш дом постоянно напоминает мне о старых временах, – ответил Взлетающий Орел. – О наиболее приятных и радостных временах. Вот это шерри, например, – оно очень хорошо. Я не пробовал такого шерри, наверное, лет сто.

– Ко всем прочим своим достоинствам Эльфрида еще и весьма благоразумна, – заметил на это Грибб. – Когда мы решили предпринять путешествие на остров Каф, она настояла на том, чтобы взять с собой все без исключения мелочи домашнего обихода. Таким образом, замечу вам, у нас оказался здесь небольшой погребок, которым мы пользуемся довольно редко, для таких случаев как, например, сейчас. В основном, смею вас уверить, мы пьем местное вино. Оно немного терпкое, но это лучше, чем ничего.

Взлетающий Орел едва сдержал смешок – гном, рассуждающий о винах с видом знатока, представлял собой весьма потешное зрелище.

– Нужно отметить, что многое о вас я узнал по глазам, – продолжил тем временем Грибб. – Вы удивитесь, узнав, сколько всего удается прочитать в глазах человека. Можно довольно легко судить, скажем, о его характере и положении. Человек, битый жизнью, щурится; его противоположность, герой-победитель, смотрит горделиво, широко открытыми глазами. Рад сообщить вам, мистер Орел, что ваши глаза сразу же увиделись мне широко открытыми. Мы с вами можем подружиться, мистер Орел.

Взлетающий Орел смущенно пробормотал слова благодарности. Для себя он решил, что гном глуп и к тому же излишне самоуверен; но в ответ на бескорыстное гостеприимство следовало проявлять терпимость.

Закончив разминку и вежливые расшаркивания, мистер Грибб был готов пуститься в пространные рассуждения на любую тему, и потому вопрос Взлетающего Орла о принадлежности к школе философии принял с восторгом.

– Когда-то давно, – начал гном, – я обратил внимание на различные формы представления нациями своего знания и опыта и чрезвычайно ими заинтересовался. Накопленные за несколько столетий, а иногда и тысячелетий знания в виде высококонцентрированных сгустков передаются из поколение в поколение, частично видоизменяясь, совершенствуясь и выкристаллизовываясь в еще большей чистоте. Пришедшая мне в голову когда-то очень давно мысль о том, что сам по себе источник-материал этих форм воплощения знания может стать предметом философских изысканий, показалась мне поразительной. Другими словами, сэр, я нашел способ достигать необычайной гармонии противоположностей: это – сочетание наиболее полновесных слитков народных мудростей, проверенных временем, в ритмической или стихотворной форме, придающей этим мудрым изречениям изящество, завершенность и связность, а самое главное, популяризирующих их. Я возвращаю людям их интеллект.

– Я не совсем… – начал было Взлетающий Орел.

– Неужели вы не понимаете, что я имею в виду, мой дорогой друг? Стихотворная форма, структура, стиль: все это в изобилии можно найти в сказках, в старинных преданиях и легендах, но самое главное – в… (гном широким театральным жестом протянул руку к своему письменному столу и взял оттуда рукопись)… самое главное – в клише!

«Боже мой!» – пронеслось в голове у Взлетающего Орла.

– Вот это, – провозгласил Грибб, – главнейший мой труд. Философия универсальных цитат. Цитаты на любой случай, под знаком которых жизнь приобретает иной оттенок – понимания и терпимости. Картинное обрамление из фраз, несущих подлинно универсальный смысл, обрамление, в котором можно чувствовать себя спокойно. Вот послушайте – мое первое и, может быть, самое универсальное из возможных творение: