Грёзы третьей планеты

– Мне противно знать, что вас теперь двое, – продолжила Тата. – Ты вроде бы один, вот стоишь один передо мной, а вас – двое. Все время об этом помню, перестала тебе доверять, спать нормально не могу, гадаю, что ты еще выкинешь. Я не знаю, чего от тебя ждать, понимаешь? Ты же теперь себе не принадлежишь.

Это она про тот раз, понимал Лыков, когда он ночью, не просыпаясь, пытался пройти сквозь стену, разбил лицо в кровь и все измазал. А Тата, забившись в угол, сжимала армейский, готовый вылететь в направлении Лыкова ботинок. Тогда вживленный ему в мозг искин только настраивался, осваивался в нервной системе, просто рабочий момент… Потом еще случай был, когда уже настроенный искин на несколько секунд перехватил пилотирование аэроскутера, но так это даже хорошо, сам-то Лыков упустил момент, когда расстояние до купола критически сократилось. Он тогда с Татой спорил и отвлекся. Она зверела от его упрямства, а потом вдруг побелела и замолчала. Потом рассказала, что он необычно и страшно изменился: мертвенно застыв, на мгновение лицо как бы стекло вниз, показав ей облик совсем не человеческий и даже не гуманоидный.

Лыков все понимал. Раз доверия нет, значит – все, надо расходиться. Без доверия ни на работе, ни в личной жизни никак.

– Я же не виноват, – сказал он, стараясь дышать ритмично и жмурясь на золотой свет из огромного окна космопорта.

Лыков, действительно, не был виноват во всех этих историях с искином. Началось с того, что они с Габриляном, молодецки обойдя защиту и уничтожив серверную, уже выходили из зоны контроля навигационной башни, как очнулась охрана и включилась "гребенка" – система переменных воздушных потоков. Неподготовленного человека она валила с ног, подготовленный знал, чего ждать, и мог сопротивляться. Но против "подготовленных" у охраны в запасе оказался грязный прием – гравий, разложенный у воздуходувов. Лыкову прилетело камешком в голову и вышибло дух. Габрилян тащил его на себе всю обратную дорогу до машины, а потом, подключив старшего по группе Тимофеева, до госпиталя.

Когда Лыков вышел из комы, оказалось, что он не может пошевелиться. Доктора сошлись на том, что удар по голове нарушил нейронные связи. Сказали, надо подождать, возможно, само восстановится. Или ставить нейроимплант. Тимофеев говорит: "А если не восстановится? Парень-то контрактник, нужен позарез, других таких здесь близко нет, давай нейроимплант". Доктора сказали: "Ждать три-четыре месяца, пока доставят". Тимофеев тогда предложил Лыкову: "А зачем ждать? Пусть будет пока Ксаверий, по возможностям даже лучше, а как поступит нейроимплант, так и переставим, если нужда возникнет". Лыков согласился.

Ксаверий – это искусственный интеллект из разряда "мягких", аморфной конфигурации. Сто пятьдесят лет назад такие ставили в большие межпланетники. Поражала их невероятная рабочая эффективность, плюс эвристика почти как у человека. Потом оказалось, что случайная топология синапсов создает уникальные связи и последовательности, относимые "Законом об искинах" к полным личностям. Возникли неразрешимые проблемы с правами на корабли, грузы и комиссионные. В результате "мягкие" искины массово заменили на более предсказуемые нанопроцессоры, списали и распродали. Теперь все стало по закону, но один искин при встрече в космосе уже не приветствовал другого добродушным хохотком и никому уже не понятными словами "где же это твое корыто красили?"

Свой искин Лыков купил по ошибке, можно так сказать. Он искал партнера по 3-шахматам, как подвернулся продавец, заявивший, что есть сильный игрок, только дорогой, секретной технологии, контрабандный, молодому оперативнику может быть не по карману. На что Лыков, загипнотизированный убедительными посулами, потребовал реальной демонстрации достоинств "сильного игрока".

Каково же было его удивление, когда из настроенного на волну искина передатчика вырвались презрительные слова, что если претендент не уровня тогдашнего чемпиона Егорьева, то может даже не начинать игру, финал у его жалкой партии будет едино бесславный.

Восхищенный Лыков немедленно обменял свой полугодовой заработок на ругательский искин и унес партнера по игре в чемоданчике. За чемоданчик в разноцветную подмигивающую полоску продавец не постеснялся заломить дополнительную двадцатку.

Пару раз Лыков с искином сыграли друг с другом, поговорили о многомерности поэзии Хлебникова, обсудили возможности постановки узконаправленных радиопомех. Назвавшийся Ксаверием искин смотрел на мир и общался через стандартный охранный передатчик, порою был тих, порою – любопытен. Потом Лыков прилетел на Цереру для маленькой, почти безобидной диверсии, где и получил камнем по голове.