Грёзы третьей планеты

– Ну, это-то не загадка, – подала голос биолог Ниночка. – Известно же, что здесь растут самые мощные многоярусные леса из всех известных нам на данный момент. Томпсон, кажется, так и не смог определить их высоту, его зонды спустились на несколько километров и не достигли поверхности. А что если её вовсе нет? Вдруг тело планеты губчатое, насквозь проросшее растительностью? Мне это напоминает многометровые залежи торфа под слоем мха-сфагнума. Давайте увеличим их в сотни, тысячи раз и тогда получим очень похожую на здешнюю картину. И тогда станет понятно, куда делась вся вода.

– Что ж, Ваша версия заслуживает внимания, – почесал бороду Земцов. – Хотя… грунт всё-таки есть. Иначе нам негде было бы построить станцию.

– Это оттуда, – Резо вперил палец в потолок.

– В смысле… астероиды?

– Конэчно! Я их милиони раз видел.

– Хм… А это интересно, Махарадзе! Не исключено, что Вы правы… Если это так, то страшно даже вообразить, что может скрываться в самой глубине планеты. Но вернёмся к нашим, так сказать, баранам. Кстати, вот и они, – кадр сменился, и в воздухе повис этакий мохнатый паук на длинных суставчатых лапах, – пусть не бараны, хе, но те, кого мы смеем полагать разумными местными жителями. Эннаподы.

* * *

– Вот он! Дила мшвидобиса*,– Резо не сводил глаз с гигантской, просто громадной тени, неясно проступающей сквозь молоко тумана.

Ойкнула Ниночка и впилась пальцами в спинку моего кресла.

– Так вот он какой, – я нервно сглотнул, – эннапод.

Одно дело знать, что они огромны, другое – увидеть самому и почувствовать себя мышью на пути у слона. Хотя нет. На слонов они не похожи. Разве что на тех, на картине Дали, только ног у этих поболе. Восемь тонких суставчатых конечностей, несущих дирижабль туловища, и девятая – нога, не нога, а скорее щупальце или хобот, торчащий из того места, где можно предполагать размещение головы. Но это неточно.

– Что дэлать будэм?

– А ничего! – я невольно перешёл на шёпот, как будто чудовище могло нас услышать сквозь крепкую оболочку «Шмеля». – Земцов сказал – наблюдать. Значит, сидим как мыши и молимся, чтобы он нас не заметил.

– Я нэ мищ!

– Да тихо ты! – я схватил пилота за руку, потому что сюрреалистический слон начал медленно двигаться в нашу сторону. Впрочем, «медленно» – понятие относительное. В два гигантских шага он оказался прямо над нами и замер, загородив половину тусклого неба, что просматривалось между уходящих в туманную высь колоссальных древесных стволов.

– Он нас видит? – сдавленно шепнула Ниночка.

– Если только у него глаза на брюхе.

Брюхо не выглядело глазастым. Оно выглядело размытым, потому что стекло верхнего колпака покрылось бисеринками влаги. «Мигнул» дворник, и брюхо стало чётче. Девятая «нога» тут же изогнулась в нашу сторону, приблизилась.

– Джандаба эс**! – Резо лихорадочно щёлкнул тумблером.

Раструб «хобота», сравнимый с жерлом трубы атомной электростанции, замер над нашими головами. По краям его раскрылось девять пальцев-лепестков, как если бы чудовищная ладонь вознамерилась схватить «Шмеля» и походя сунуть в карман. Палец Резо завис над кнопкой пуска двигателя. Нина не дышала. Капля пота скатилась по моему носу и с предательским грохотом обрушилась на подлокотник.

* * *

– Почему вы не включили камеру?! – бушевал Земцов. – Скворцова! Вас для чего туда отправили?

– Борис Борисович, – залепетала Ниночка, – всё так внезапно произошло… Мы… э-э… я… Я растерялась.

– И из-за вас мы лишились ценнейших научных материалов. Ну что мне с вами делать?.. – похоже, шеф начал остывать.

– Разрешить ещё один полёт, – я шагнул вперёд.

– Но…

– Ведь мы здесь не затем, чтобы отсиживаться в станции.

– И ми знаем, гдэ у них гнэздо!

* * *

– Как могут существовать настолько огромные организмы?

Здесь, на значительной глубине, было почти совсем темно, и мы напряжённо всматривались в инфракрасное изображение на экране. «Шмель» приземлился на одной из бесчисленных исполинских ветвей. Во все стороны, в том числе и вниз, уходили бесконечные переплетённые и пересекающиеся стволы, и я чувствовал себя наимельчайшим клопом в каких-нибудь джунглях. Сейчас очень даже верилось в Нинино предположение о том, что планета не имеет поверхности.

– Томпсон считал, что эннаподы губчатые внутри. Возможно, наполнены каким-то лёгким газом, иначе зачем им такое раздутое туловище. К тому же низкая сила тяжести. К тому же тридцать один процент кислорода в атмосфере, а это просто рай для трахейнодышащих. В Карбоне, когда вся Земля была покрыта лесами, у нас тоже существовали гигантские стрекозы – меганервы – размером с хорошего орла. И всё из-за более высокого содержания кислорода. Сеня, смотри! – ноготки больно впились в мою руку. – Ещё один!

На экране очередной эннапод пробирался по своеобразной дороге из сплетённых между собой относительно тонких побегов. Похоже, аборигены действительно обладают разумом. Хотя, с другой стороны, муравьи тоже строят дороги и города, ну и что.

– Давай за ним!