Грёзы третьей планеты

– Если это не жизнь, а тупой псевдонаучный рассказ, а мы его персонажи? Сами посудите, у нас имена подобраны в честь самых знаменитых шахтёров Донбасса. Старшим смены вообще должен был идти Вонахатс. Это же Стаханов наоборот! Да ёпперный театр, – Гаценко посмотрел со страницы сквозь строчки на читателя, – я даже вижу эту морду, что читает про нас! И волосы в носу!

Чих посмотрел в ту же сторону, куда уставился Гаценко, но увидел только стенку люльки.

– Кажись, студент ёб…

– Да подожди ты. Так как это нам поможет спастись? – Скочинский тряхнул Гаценко.

– Рояль в кустах или бог из машины. Должно быть что-то, что мы сможем использовать по стечению обстоятельств именно сейчас. Какой-нибудь открывшийся разлом в породе или…

– Или шнек сорок восьмой скважины, – произнес Скочинский. – Если сдвиг пласта отрезал нас от нашей скважины, сорок восьмая могла открыться. Берите изотопы, кто сколько сможет, и идем. Я знаю, где он.

На удивление, идти в сторону потерянного шнека оказалось легче обычного.

– Металл течёт! Значит, там действительно разлом. Бегом! Если он застынет, то закупорит скважину.

15 января 20ху года. 08:45. На сорок восьмой законсервированной бурильной станции сработала сигнализация. Прибывшая на место аварийная группа зафиксировала неконтролируемый выброс подземного газа. Из-за угрозы взрыва было принято решение эвакуировать людей и дистанционно поджечь газовый выход, чтобы уменьшить выброс ядовитого газа в атмосферу. В 09:10 газ воспламенили. Бурильная станция была уничтожена, а на месте скважины образовался факел высотой сорок метров.

В 09:30 сейсмологи зафиксировали подземный взрыв, напоминающий взрыв радиоизотопов. В течение часа газовый факел иссяк, и началось извержение магмы. В 09:35 наблюдатель увидел, как из магмы поднимаются трубчатые секции. Старший смены опознал шнек, утерянный в 20хх году. Лишь в 10:50 металлический керн из шнека извлекли для изучения. При распиливании керна техник наткнулся на керамит. Он тут же прекратил работу и потребовал просветить керн геосонаром. В огромном металлическом слитке, как мухи в янтаре, застыли четыре человека в керамитовых панцирях. Они все еще были живы.

В интересах безопасности Никити Ткаченко

– Готово. Поработайте немного пальцами.

Поморщившись, я последовал приказу. И – о чудо – пальцы правой руки послушно выбили дробь по кушетке. Хотя лучше бы без столь мерзкого скрежета металла о металл.

– Обратитесь к сестре на выходе, и она даст вам пачку обезболивающего. Ночью обязательно пригодится. А теперь – идите, за дверью целая орда помимо вас ждёт.

Доктор не врал. После обвала крыши на нашем заводе мало кто из рабочих остался цел, и почти никому не удалось обойтись всего лишь парой-тройкой швов. Даже в сети мелькнули сообщения о трагедии пару раз. В основном, правда, расхваливали компанию за неслыханную щедрость – оплату необходимой аугментации всем пострадавшим.

Плевать, что всех работяг уволили по-тихому. Ни один журналюга в наше время на подобном истории не сделает.

Но главный прогноз дока сбылся ночью, когда я крючился на полу жалкой квартирки, сжимая так быстро опустевшую пачку анальгетика.

* * *

Увольнение с одинарным окладом, вместо положенного тройного. Вот тебе и щедрость корпорации. Проверив поутру банковский счёт и тщательно смыв с себя всё исторгнутое ночью, с превеликой осторожностью напялил выходной костюм. Тот, который немного чище рабочего. К моей радости, новая рука прекрасно слушалась команд, зачастую справляясь лучше биологической предшественницы.

На улицу я вышел со скромной улыбкой на устах. Прохожие, верно, принимали меня за блаженного – пара культистов даже попытались завербовать. Но их брошюрки вызвали ещё большую улыбку. Как же адепты Чистой Плоти скривились, узрев серебряную длань мою!

Взбежав на мачту монорельса под весёлую песенку, дождался вагона с побитыми стёклами. Построив раз, городские власти перестали тратиться на монорельс много лет назад. Обветшало буквально всё, начиная с линий и заканчивая поездами. Зато по сравнению с метро проезд стоил гроши. Единственным за годы нововведением были сети, раскинутые под станциями. Слишком быстро народ самоубийственный оценил доступность полёта с высоты, тут-то властям пришлось раскошелиться на простую, но надёжную систему.

В аптеке раскупили все обезболивающие, отпускаемые без рецепта. Проверил с десяток заведений в торговом районе, но удача мне не улыбнулась. И ни одного аптекаря не разжалобила история о невинно пострадавшем рабочем. Лучший из полученных советов – потерпеть. Худший – вернуть руку туда, откуда взял. Странный у людей юмор.

Перед одиннадцатой аптекой стряслась беда, отодвинувшая поиски анальгетика далеко на задний фон.

Мою прелестную, сияющую руку заклинило.

* * *

Серфить сеть с одной послушной рукой оказалось тяжким делом. Но я всё же выудил адрес мастерской, чей прайс хоть как-то дружил с моими возможностями.

Пришлось терпеть затхлый подвал, насквозь пропитавшийся запахами машинного масла и горелого пластика.