Грёзы третьей планеты

– Добро пожаловать! – на лице ремонтника не было и грана восторга. – Одежду долой, показывай механизм.

Послушно опустившись на табурет под свет яркой лампы, я обнажил непослушную руку.

– Гражданская модель, одна штука, – прокомментировал увиденное мастер, надевая очки с толстыми линзами. – Недавно поставил?

– Вчера только. Что значит «гражданская»?

– Протезы, которые ставят военным и бедолагам вроде тебя, отличаются как небо и земля. Или ты позабыл дебаты за равенство человечества? По всем каналам было, тот ещё мордобой.

Ну да, ну да, было дело пару лет назад. Крови пролилось да зубов покрошилось… Хотя всё начиналось как простое противостояние двух идеологий. Вроде бы пришли к соглашению, что человек протезированный ничем не должен отличаться от хомо сапиенса полноцениуса. Так что сила моей жестяной руки не могла превышать силу обычного мужичка средних лет. Ещё слышал, что в каждый протез вмонтировали какую-то защиту от дурака, как её назвали.

– Забыл, – скривился я в подобии улыбки, – дом-работа-дом. Недолго и имя своё позабыть.

– Твоя правда. И хреновая жизнь, прям как у всех. Ладно, хватит лирики. На что жалуемся?

Вместо ответа с трудом поднял новую руку и попытался пошевелить пальцами. Глухие щелчки и всё, собственно.

Мастер потянулся было за инструментами, но вдруг резко склонился к моей ладони.

– Мужик, а где ты этот протез заполучил?

– Компенсация от компании. Крыша на меня рухнула заводская.

Выпрямившись, ремонтник почесал за ухом. Снял очки и сплюнул на далеко не чистый пол.

– Вкратце: говёное говно отборнейшего сорта. Тебе поставили дешёвую подделку дешёвой подделки. Цена твоей руки… ну, мешок кошачьего корма. Из опилок.

– Так она же титановая.

– Повторюсь – у вояк. В тебе же титан только тут, – мастер ткнул в соединение с живой тканью, – чтобы не было отторжения. Всё остальное – сталь, дешевле пластика выходит. Даже аварийная система, и та не титановая.

– И чего? По твоим словам – стандартная ситуация.

– Ага. Только на твоё говно даже нержавейки пожалели. Почти чистое железо. Сам посмотри на сочленения.

Послушавшись совета, я уставился на свою блестя… мама родная. Да новенькая рука вся ржавчиной пошла!

– Выхода у тебя два: инвалидность или полностью новая рука.

– Боюсь, денег не хватит ни на тот, ни на другой вариант.

Мы посмеялись вместе, хотя никто из нас не веселился. Мастер отошёл к длинным стеллажам с оборудованием и вернулся со знакомым синим баллончиком.

– Держи. Больше ничем помочь не могу, прости.

Приняв ценный дар, улыбнулся сквозь непрошеные слёзы.

– А изоленты не найдётся? Будет полноценный ремонтный набор.

– Не поможет, увы. Часа на два вэдэшка тебе подвижность вернёт, но о большем и не мечтай.

* * *

Ещё совсем недавно я верил, что у меня есть надёжная, стабильная работа. Денег платили мало, но в нашем мире бушующем будешь рад и этим крохам.

После операции шансы найти новую работу были невелики, но вполне реальны.

С ржавеющим протезом? Очень смешно. На мою удачу, мастер отказался брать деньги за осмотр – мол, в такой ситуации он будет последней сволочью, если ещё и оплаты потребует.

Но сбережений хватит на месяц-другой жизни в убогой квартирке, а потом – добро пожаловать на улицу.

Первым делом я наведался в офис компании. Наверное, надеялся на какое-то проявление человечности со стороны винтиков системы.

Мы не виноваты, обращайтесь в клинику.

Ну разумеется.

Попрошу не отвлекать, у меня полно пациентов. Оборудование было закуплено согласно государственному реестру.

О, извиняюсь за беспокойство.

Как Вы попали в мой кабинет?! Какой ещё реестр? А! Объясню по-простому, чтобы Вы поняли: в список попали те, кто выиграл тендер. Всё по-честному, так что освободите помещение немедленно.

Конечно, нижайше откланиваюсь.

* * *

Тряска в вагоне монорельса под пробуждающуюся боль в предплечье. Лекарство я забыл купить, увлёкшись поиском справедливости.

Тесные стены квартиры и тело, выгнутое дугой.

Утром потратил треть баллончика, чтобы суметь пошевелить пальцами. В мутном зеркальце отражалась небритая физиономия с огромными синяками под глазами. Урвал минут десять сна за ночь, не больше. Куртку я надевал куда дольше, чем спал.

В вагоне люди старательно обходили меня стороной и косились недобро. Оно и верно, за ночь я изрядно протух, а на душ не решился, боясь мочить протез лишний раз. Простите, люди добрые, не со зла.

Перед офисом компании заприметил троих коллег, уже бывших, переминавшихся с ноги на ногу. Их постигла та же беда, что и меня. Дешёвые протезы и никакого будущего. Перекинувшись парой слов, мы устроили небольшой пикет, требуя от компании потратить чуть больше денег на инвалидов. Сотрудники, выбегавшие и вбегавшие в красочное здание, смотрели на нас с презрением, но никто не пытался нас прогнать.

В отличие от пары полицейских экипажей, не пожалевших на нас ни брани, ни крепких дубинок. Если до этого у меня болела отсутствующая рука и душа, то теперь – всё тело целиком. Мы с коллегами разошлись, вытирая наиболее чистыми частями одежд окровавленные лица.

* * *