Грёзы третьей планеты

Раздались оглушительные аплодисменты, Аркадий Борисович вздрогнул, побледнел.

– Исторический момент, – прошептал дрожащими губами и вышел к залу.

* * *

Первый спектакль, сыгранный Женей, прогремел по всей стране. Билеты на следующий месяц были распроданы за сутки. Худрук ликовал и готовил две новых постановки.

Женя учился: выполнял всё, что велели, спрашивал про задачи и сверхзадачи, наблюдал за другими актёрами, пытался копировать чужие роли, повторять за актёрами. Даже вне сцены он старался держаться как персонаж. Поговаривали, это потому, что своей личности у него не было.

Актеры роптали, у Жени периодически кто-то вырывал провода со спины, ставил ловушки, стараясь сломать аппарат. Боялись замещения, а худрук старался не замечать. Только чаще вызывал Леху.

Корреспонденты не уставали звонить с новыми предложениями интервью, коллеги просили поделиться опытом. Время шло.

На репетициях Женя никогда не ошибался, зато указывал на ошибки коллег, спектакли отыгрывал блестяще и даже, как заметил Леха, постепенно стал играть не зазубренно одинаково, но с добавлением изюминок, отличительных черт. Из всех программ актёрского мастерства, которые загрузил техник, Женя предпочитал Станиславского, как будто мог переживать то, что играет.

* * *

– Он учится! – сообщил Леха Аркадию Борисовичу, когда сопоставил достаточный объем данных.

– Лешенька, а что если «Похороните меня за плинтусом» поставить? – худрук где-то витал и не слушал техника.

– Ну… – равнодушно пожал плечами техник. – Я-то тут при чем?

– Нет, лучше «Призрак оперы»!

Леха закатил глаза.

– В другой раз зайду…

Дверь отворилась, и в кабинет вплыл Виктор.

– Аркаша, привет! Я вернулся!

– Витя! – ахнул худрук. – Вернулся!..

Виктор распахнул объятия, а худрук только тупо моргал. Момент затягивался, Леха тихонько пятился. Наконец Аркадий Борисович вскочил и порывисто, коротко обнял звезду.

– Ну, что ставить будем? – сияя, уточнил Виктор.

– Ммм, – тупо промычал худрук.

В дверь постучали. Заглянула Лиля:

– Витя! – ахнула и отвернулась за дверь, – я же говорю, что его видела! Ну!

Послышалась возня, в щель открытой двери протиснулось сразу несколько голов.

– Значит, Железяку отправляем на покой? – с надеждой спросили из-за двери.

* * *

– Так, товарищи, постойте. Никого мы пока на покой не отправляем. Сперва попробуем использовать сразу оба наших козыря, обе наши звёздочки! – Аркадий Борисович собрал всех в зале и решил сразу прекратить пересуды. – Впереди у нас напряжённые репетиции, предстоит большой проект! Пусть сцена решит, кто достоин остаться.

– Погодите, так отправляем или не отправляем? Что должна сцена решить?

– Не отправляем! – рявкнул худрук. – Пока… – добавил тише. – Пока посмотрим, что имеем.

Сразу перешли к репетиции. Аркадий Борисович раздал актерам новый материал, успокоил, начали читать.

– Тут надо больше экспрессии, – сказал Женя Виктору при втором прочтении. – А выходить на монолог стоило тише.

– Спасибо, – любезно ответила звезда, но лицо его натянулось, как маска.

Экран счастливо улыбнулся в ответ.

– Попробуйте здесь пританцовывать, – посоветовал андроид мадам Алёне, обрадовавшись, что может советовать.

– Да? – саркастично выгнула бровь та.

– Я считаю, в этой пьесе хорошо было бы играть на мажорной ноте, – добил андроид.

Актёры переглянулись и встали все разом.

– Аркадий Борисович, можно Вас? – спросила мадам Алёна и увела худрука. За ней последовала вся труппа.

– А ты сиди, – коротко скомандовал Витя Железяке и тоже ушёл.

За кулисами ругались.

– Уже и за Вас говорит! – донеслось до Железяки. Локатор улавливал обрывки фраз.

– Всех заменят!

– Я тоже против!..

Потом все стихло. Но через некоторое время андроид различил голос Лехи:

– Не буду я ничего стирать!

Железяка встал и поковылял в буфет.

* * *

– Женечка, вот ты где! – пропел Аркадий Борисович, подходя к стойке. Робот-буфетчик, которого все звали Пирожок, стоял подле Железяки, но едва появился худрук, ринулся протирать столы.

– Женечка, нам сейчас очень нужен полноценный уборщик. Да и не твое это, пойми… Думаю, пока ты не будешь задействован в спектаклях… – сказал мужчина и смолк.

– Принято, – ответил Железяка, но на экране не было привычной улыбки. Не дожидаясь инструкций, он ушёл в кладовку, а вышел уже со шваброй.

* * *

Жизнь театра потекла своим чередом. Некоторое время зрители ждали следующего спектакля с роботом-актёром, особо приверженные даже запустили в соцсетях акцию с лозунгом «Верните Женю!». Впрочем, активность быстро затихла, не получив должного резонанса.

С Железякой теперь заговаривал только Леха, остальные его подчёркнуто не замечали.

Виктор Соловейников собирал неполные залы, но на жизнь театра хватало, а Аркадий Борисович оставил чаяния совершить прорыв в индустрии. Ведь лучшее – враг хорошего. А собирать новую труппу он не был готов.

Железяка продолжил драить полы. Аркадий Борисович теперь постоянно сталкивался с ним у дверей кабинета и подозревал, что Женя караулит его. Худруку стало не по себе.

– Ты ко мне? – спросил он как-то раз, набравшись смелости.

Женя остановился, выпрямился, отставил швабру. Аркадий Борисович весь сжался.