Гривар

Марта, бешено вращая баранку, лавировала меж наставленной в тамбуре техники, стараясь успеть ко вторым воротам. И мы всё же успели, а вот машине не повезло — пикап оказался шире проёма и застрял. Я, перебежав по крыше, выказал своё неудовольствие приёмом комитету по встрече, а мои кошечки в это время били лобовое стекло и вытаскивали из стремительно теряющего сантиметры в талии пикапа Брама с Мартой.

— Теперь куда? — тут же спросила, отряхнувшись, спасённая гроранка.

— У него спроси, — бросил я на продырявленное тело опустевший пулемёт, — а я тут в первый раз!

— А в живых кого-нибудь оставить?

— А зачем? Я простым-то татанским владею на уровне «читаю словарь с переводчиком», а со старотатанским вообще кисло.

— И где нам искать кристаллы?

— Кристаллы я чую, — вот странно, способности ёк, а чутьё осталось, а тут их немало, раз уж фон чувствуется, — вопрос в том, где искать Тайрос?

— На неё твоё чутьё не распространяется?

— На неё нет, а вот на кровь — да.

А она, несмотря на скафандр, всё же оказалась ранена. Хитроумное устройство, судя по всему, тоже получило повреждения, и загерметизироваться вновь уже не смогло. Осталось только отделить старый запах крови от нового:

— Сюда, — взяв в каждую лапу по обрезу, пошёл я, ведомый обонянием. — Теперь сюда… А ты не суйся, — дабы не шуметь и не сбивать след запахом свежей крови и сгоревшего пороха, стрелять во внезапно вылезшего ящера я не стал, а просто свернул тому шею. — А вот это свинство! — и тут турели.

Пришлось Куге потратить на них остаток батареи — теперь в плазмере последняя — и неизвестно, сколько их будет впереди. Ещё и запах сгоревшего металла и изоляции перебил слабый запах Тайрос. Где у них вообще место для содержания раненых пленников? Куда её поведут: в тюрьму, в лазарет, в медицинский изолятор? А может, сразу в морг? Плясать будем от позитива — не в моём стиле, но сейчас иначе никак — и, предположим, что её уволокли в лазарет. Поскольку, если эти марланы как-то связаны с татанами с Татанирва, то это знак — символ на подобии «Х», только закруглённый, словно составлен из четырёх скобок, завёрнутых против часовой стрелки — должен, как и у них, означать медицинское учреждение. А это уже хоть какой-то ориентир. Да и запах, вроде бы, исходит с той стороны.

— Да на, получи! — теперь, когда появился визуальный ориентир, можно и пострелять, и вылезший из укрытия ящер получил заряд дроби в морду, — и ты получи, и ты! И ты! Грязные балласовские ублюдки! Интересно они вообще способны организовать сопротивле…

— Накаркал! — зло бросила Марта, бросаясь в комнату, судя по крикам внутри, не пустую, дабы не попасть под очередь крупнокалиберного пулемёта.

— Наконец-то достойный противник! — мельком выглянул я из-за угла и увидел огромного ящера, закованного в экзоскелет, увешанный оружием.

— Совсем рехнулся…

— Мелочь гаси сначала, — проигнорировал я слова гроранки, и первым, сменив обрезы на автомат, открыл огонь по лишённым такой защиты ящерам-пехотинцам.

А вот от здоровяка пули просто отскакивают. Возможно, и крупняк бы его не взял, всё же местному далеко до КПВТ. Вот он бы мне пригодился. Да и Балалайка бы, в принципе, сгодилась. А эта трескучая мелкашка его совсем не берёт, да и плазмер не особо эффективен. Одна радость — доспех довольно-таки тяжёл, и ящер нас не догонит, но отступать нам не вариант!

— Куга, гаси пушки у жирдяя!

Пума кивнула и, выскочив на миг из-за укрытия, отправила в него один за другим три заряда максимальной мощности, уничтожившие пулемёты и пусковую установку экзоскелета. Последняя ещё и сдетонировала, опалив броню и оторвав кое-какое оборудование. А вот металл брони какой-то совсем уж тугоплавкий, и ручной плазмер его не берёт. Но раз уж не осталось никого, кто помешал бы поединку:

— Теперь мой выход, — бросая бесполезный автомат и беря пилу в лапы, вышел я перед здоровяком. — Я, конечно, приверженец техники фехтования «выстрел в голову», но ты такой шкаф, что придётся пилить. Небось, ещё и корни пустил, а, чемоданище?

Держа перед собой заведённую пилу, я медленно приближался к бронированному гиганту, а тот почему-то стоял неподвижно. Не думаю, что он меня боится, скорее, не понимает, что я задумал, а может, понимает, и ржёт. Кто его знает?

Когда до броненосца оставалось несколько метров, вдруг раздался резкий «пшик», и я едва успел отпрыгнуть в сторону, как бронированная туша оказалась на том месте, где я только что стоял. Прыгать, значит, умеем? Ну-ну, я тоже вообще-то!

Запрыгнув на спину гиганту, я собрался было вонзить раскрученную цепь в оголённую гидравлику и беззащитные провода… вот только их там не оказалось! Какая несправедливость… А ещё и гадская машина вновь решила подпрыгнуть, и мне пришлось убираться с его спины, дабы не быть раздавленным меж бронированной спиной и металлическим потолком.

И, чтобы жизнь совсем уж мёдом не казалась, к нам вновь начали прибывать пехотинцы. Но ими пока занялся остальной отряд, отсекая их от нашей вечеринки.

— Как же тебя победить, самый добрый крокодил?