Гризли

Ежась от так и норовящих попасть обязательно за шиворот дождевых капель, я быстро топала по лесной дороге, которой не видно было конца и края. Почти весь первый час я пробежала, сколько потянула, пока в боку не начало адски колоть, а легкие огнем не загорелись. И только тогда перешла на быстрый шаг, как раз в тот момент, когда с неба стало нудно накрапывать. Уже сейчас подошвы ступней жутко болели, их намяло сквозь, оказывается, не такую и толстую подошву крупным, размером больше моего кулака, щебнем, которым здесь была отсыпана дорога. И как эта скотина гризли не пожалел свою бэху. Ненавижу его! Вот с самого начала ненавидела, но после вчерашнего мозготраха… Кто ему право на это давал? Мало ему было влезть в мою жизнь, утащить в дикую глушь, так еще вот эта вот вся херня… Я позволила ему иметь свое тело, нечего трогать все остальное! Мы причудой судьбы соседи, мы цапаемся, мы трахаемся, как сражаемся, на этом все! Мне не нужны его сраные разговоры по душам, в ж*пу эту проклятую заботу, к херам совместный сон, и уж точно на х*й то паскудное состояние, что охватило меня утром, когда проснулась лежащей голой на нем, таком же голом. Мои мышцы затекли, особенно шея, хотелось в туалет и пить… но в то же самое время не было ни малейшего желания сползти с чертового медведины, избавиться от этого неправильного чрезмерного контакта. Приподняв голову, я наткнулась первым делом на его заросший темной щетиной угловатый подбородок, только сейчас рассмотрев справа под челюстью шрам в виде полумесяца. Прошлась взглядом по лицу, от лба, что он мрачно хмурил даже во сне, к закрытым сейчас глазам, с недлинными, но необычайно густыми ресницами. У каждой из них был отчетливый выгоревший кончик, и непонятно с чего я залипла именно на этом зрелище. Нос крупный, с небольшой кривизной, похоже, ломаный. Вспомнилось, как ходят ходуном его ноздри, когда возбуждается, и тут же уставилась на его губы. В натуре, если бы они не принадлежали ему и он не кривил и не поджимал их постоянно, то так и напрашивалось — «бл*дские». Особенно после вчерашнего. Кожу на щеках, скулах, шее тут же стало настойчиво покалывать от фантомных ощущений его неторопливых, но абсолютно не поверхностных поцелуев. Не тех, что причиняют почти боль, давая всегда желанную мною остроту в том, чем и является секс — примитивным инстинктивным действом ради получения сиюминутного удовольствия. Этот гад меня ласкал, вкладывая в каждое касание губ что-то… не хочу даже знать что! Мощное, глубокое, слишком интенсивное для того, что я была готова от него принять… стерпеть. И меня этой лаской пробрало так, как не должно было. Не со мной. Невозможно. Все эти нежные касания — не мое! Но будто всего было мало, так он еще и не стал продолжать. Заставив меня кончить, полез со своими сраными откровениями про ту телку из супермаркета, будто я и так не просекла, что она потекла, увидев его. Понравилось, сучка, как натянул разок, и захотелось повторения? Не была бы я собой, сказала бы, что могу понять, как самка самку, а так пошла ты! И жена его пошла! Овца меркантильная! Небось какая-нибудь вся из себя принцесска распрекрасная была. Глазки наивные в пол-личика, губки подрагивающие, красота неземная, и любил гризли ее до соплей, раз от моей подлой шпильки так торкнуло, что решил мне устроить сеанс альтернативного секса. В память о потерянной любви, да, медведина? Приспичило сделать это сладко и нежно, а потом вспомнил, где ты и с кем? Пошел и ты! Да все вокруг пошли! И то самое херово затмение пошло, от которого я, лежа на нем, чуть не полезла поцеловать. Втянуть прижало эту его прокушенную мной губу, облизать, скользнуть языком в жар рта, ловя жадно тот момент, когда он начнет пробуждаться и отвечать. Толкать свой язык мне навстречу, сразу же отнимая инициативу, стремительно твердея под моим бедром, облапывая своими ладонями-лапищами задницу и грудь, искушая взобраться на себя. Тереться, добиваясь полной эрекции, а потом насадиться враскачку — его ведь не принять с налету. Смотреть, как его торкнет от одного только проникновения в меня, зашипит или застонет, глаза закроет, сдаваясь и хапая воздух, или же станет пялиться бесстыже и неотрывно, как всаживает мне. Мне реально захотелось узнать, как это будет… между нами. Длилось это пару секунд, а потом пришла паника, а за ней и злость. Ничего из этого чувствовать мне и на хрен не надо! Даже предвестников чего-то такого.

— Да чтоб тебя! — выругалась, досадуя на усилившийся дождь. — Это что, какой-то гребаный знак, что делаю что-то не так? Тоже мне новость! Я все время так делаю, и хрен вам, а не перемены!