Гризли

Вечером, борясь с желанием двинуть куда-нибудь оттянуться (а ломало знатно, такое чувство, что в тюрьме какой-то, в добровольном, мать его, заточении), я снова занялась дикцией. Неделя уже почти прошла, до начала работы всего ничего, не хотелось бы сразу закосячить. Как раз положила, как рекомендовалось в видео, карандаш за клыки и начала, скалясь своему отражению, зачитывать текст из первой попавшейся бабулиной книги, когда без стука явился гризли с какой-то коробкой в руках. Посмотрел на меня, я на него, ни слова не было сказано. Я продолжила читать и гримасничать, будто его и нет, он же принялся распаковывать и устанавливать новый музыкальный центр.

Через полчаса тишина в доме была разбавлена музыкой, и часть давящего на мои нервы груза растворилась. Закончив, Яр умостил задницу на диване и так и остался до самой ночи, изображая пялящуюся на меня мебель. Делать вид, что его тут вроде нет, ощущая на себе каждую секунду его взгляд, — та еще дурость. Но это не я придумала правила.

На следующий день все та же песня: готовый завтрак, он приходит-уходит без стука, как у себя дома, я злюсь на это, но молчу. Когда долго не приходит, злюсь тоже. Еще сильнее. Я ничего не могу поделать с тем, что слежу за всеми его передвижениями, он сидит на моем диване весь вечер, пока занимаюсь артикуляцией. Стоит над душой, когда что-то себе сама готовлю. Действует на нервы, наполняет каждую минуту своим чрезмерным присутствием, но я почему-то не слетаю совсем с катушек и не пытаюсь его выгнать.

На третий день я сбежала, позвонив-таки Длинному.

— Прости, что я свалила молча, — извинилась в лоб при встрече, и у друга брови поползли вверх.

— Да нормально все, Рокси. Я же приезжал позже и узнал, что ты в порядке.

Ах вот оно что. Потому и не дергался. И, выходит, общался с гризли, я-то была в отключке.

— Нормально?

— Ага, — кивнул Антоха, хлебнув кофе и рассеянно разглядывая улицу за окном кафе.

И что, ни словечка про гризли? Вот про Комара даже и то высказался со своим «не одобряю», а тут молчит.

— Что-то происходит? — с подозрением спросила его.

— Не-а.

— Брехня ведь.

— Рокси, не происходит ничего, о чем я мог бы тебе сказать. — Длинный глянул на меня непривычно серьезно.

— Ну и фиг с ним! — вспылила я и умотала. Домой.

В следующий раз я увиделась с Антохой уже на проходной радиостанции утром нашего первого рабочего дня. Потряхивало меня от волнения душевно, так что привалиться к его боку в лифте было очень кстати.

Двенадцать часов промчались как пять минут. Меня то и дело начинало трясти, в голове каша какая-то, все казалось: ни черта не понимаю, не запоминаю и вообще я полный ноль и дерганая тупица и ничему ни за что не научусь. Поэтому когда в конце смены все встречные, чьи лица у меня от нервяка сливались и не откладывались, стали хвалить нас, я поймала себя на том, что еще чуть — и разревусь. Да что за ерунда такая?

Устала неимоверно, зверски хотелось есть и спать. И черная бэха у входа, с распахнутой пассажирской дверью, показалась настолько удачно уместной, что и ерепениться желания не возникло.

Оглянулась на Длинного.

— До завтра, Рокси, — кивнул он в сторону тачки Яра и махнул рукой, уходя как ни в чем не бывало. Словно и не смотрел он на гризли всего какую-то неделю назад как на злейшего врага.

Что-то точно происходит, но выясню я это потом.

Глава 30

— Сынок, пойди хлебни кофейку в приемной, — велел Каверин-старший, уже минут двадцать молча и внимательно изучавший материалы, которые мы с Андрюхой нарыли на Миргородского. В том числе и из-под земли, в обход некоторых законных процессуальных норм. Нет практически ничего, чего нельзя получить в нашей стране, отстегнув определенную сумму или нажав на нужные кнопки, читай, людей и их припрятанные грязные делишки.

— Папа, я тебе пацан, что ли, чтобы выставлять меня, пока взрослые дядьки дела серьезные порешают? — сразу набычился Антон. — Я хочу все знать, Рокси для меня не чужой человек.

— Сын, если ты хочешь моего участия в этом, то твое заканчивается прямо вот на этом моменте, — добавив изрядно металла в голос, сообщил депутат. — И это мое основное условие.

— Но пап…

— Решай. Ты выходишь в приемную пить кофе и отныне не суешь в это нос, да и вообще держишься пока от девушки подальше, или же вы покидаете мой кабинет вдвоем с господином Камневым и я найду способ, как держать тебя от Роксаны на расстоянии, вместо того чтобы изыскивать средства помочь ей.

— У тебя нет права указывать мне, с кем общаться! — вспылил депутатский потомок.

— Неужели? Будем при постороннем озвучивать причины, почему оно у меня все же есть и что я им, не сомневаясь, воспользуюсь?

Парень скрипнул зубами и гневно покосился на меня. Я не стал транслировать ему мое желание, чтобы он уже валил поскорее, ведь тут ясно как день: его участие окончено. Что же и на том спасибо.

Выдохнув что-то матерное, Антон сдался и свалил.

— Насколько четко ты, Камнев, осознаешь, что все это, — Каверин сходу перешел к конкретике и постучал по папке с доками, — херня, которой ни за что не заинтересуются серьезные люди.

— Прекрасно осознаю.