Гризли в белых носочках

– Ну и откуда в Яичном Шмиллеры? – улыбнулась Матрена. – Когда французы шли на Москву, одного своего раненого они бросили неподалеку от нашего села. Мужчину подобрала Настя Волкова, выходила. Парень принял христианство, женился на Анастасии, остался в деревне. Барин Николай юношу потом к себе приблизил, тот его сына Константина языку французскому учил. Фамилия того солдата была – Шмиллер. Не редкость похожая ситуация во время каждой войны – любовь не знает границ. Прошло время. У потомков француза и Натальи родилась дочь. А у Алексея и Елизаветы на свет появился Петя. Это по документам. А на самом деле Петр был сыном барина Афанасия. Бракосочетание Алексея и Елизаветы было фиктивным – наверное, женщина захотела родить от барина. Но время на дворе было непростое, мальчику лучше было иметь крестьянское происхождение. Алексей вскоре умер после того, как Лиза забеременела, ребенка он не увидел. Петя подрос, больше детей у Елизаветы не было. Афанасий был жив, пожилой уж, но в разуме, бодрый. Женщина никогда не скрывала, что является любовницей барина, она стала тем самым сотым медведем из поговорки, который охотника убил. Ловелас-то превратился в верного спутника жизни Лизы. Да и как такое замазать? Всем все было известно. Но Афанасий всегда был добр с крестьянами, поэтому селяне прикусили языки. Барин определенно кое-что припрятал, жили они с Лизой тихо, но не нуждались. И в конце концов пара стала вызывать уважение. Понятно народу стало, что тут настоящая любовь, мужчина в возрасте и молодая женщина нежно друг к другу относятся.

Эмма кивнула.

– Да, моя бабушка говорила, что они, как голубки, вечером в саду сидели. Он в кресле, пледами укрыт, книгу вслух читает. Лиза рядом очередное одеяло вяжет. Петенька в коляске спит. Хороший мальчик получился. Когда школу окончил, уехал в Москву. Крестного отца ему Афанасий правильного подобрал – сына друга своего близкого. Тот был москвичом, лет ему тридцать было на момент крестин. Умный, образованный, когда Петя подрос, крестный уже большую должность занимал. А у Шмиллеров девочка подрастала, Дусенька. Тихая, милая, вышивала красиво. Это я уже вспоминаю пятидесятые годы прошлого века. Когда Огонькову исполнилось то ли восемнадцать, то ли девятнадцать, Евдокии, наверное, было пятнадцать. Шмиллеры отправили ее учиться. Куда? Родители спокойно объясняли любопытным: «У нас родственник в Питере, семья богатая, чиновная. Они Дусеньку в хорошую гимназию пристроили. Потом в институт пойдет». Потом отец и мать Дуси ушли на тот свет. Да и других селян уже нет. Петя Огоньков вроде в Москве, дом его родителей закрыт. Афанасий, понятно, скончался. Елизавета после смерти барина тоже недолго прожила. Вся в черном ходила, потом исчезла – говорили, что в монастырь подалась. Правда или нет, не знаю. Дом, который достался Дусе, заперт – куда девушка подевалась? Ни у кого о ней сведений не было. Время текло, в Яичном ничего особенного не происходило, и вдруг…

Глава двадцать первая

Эмма закашлялась, взяла чашку с остывшим чаем и начала делать жадные глотки.

– И вдруг, – продолжила вместо подруги Матрена, – Евдокия вернулась. Да не одна, а с малышкой. Конечно, все наши бабушки, мамы, те, кто еще был жив, начали к ней в гости ходить под предлогом, что хотят кто пеленками, кто детскими вещами поделиться, кто еще чего подарить. Начинали расспрашивать женщину. Очень быстро все село выяснило, что Дуся – вдова. Мужа Николая ранили во время войны с фашистами, после Победы не один год он лечился, но недавно скончался. Евдокия осталась одна с девочкой, которую назвала Маргаритой. По тем временам обычная история. В пятидесятых годах двадцатого века процент вдов среди населения России был велик, а ряды мужчин брачного возраста здорово поредели. Ванечка, вам понятно, почему?

– Война, – вздохнул я. – Увы, большинство ее жертв – мужчины.

– Прошло, наверное, около года, – продолжила Матрена, – и в селе неожиданно появился Петя.

Он объяснил всем, что получил высшее образование, диплом строителя у него, он устроился на работу… дворником. Но не стоит презрительно морщить нос, услыхав, что мужчина содержит свою семью, размахивая метлой. Крестный отец Огонькова не был дураком, он быстро понял, что на стройке мало платят, собственной столичной квартирой Петя никогда не обзаведется, куковать ему в общежитии или коммуналке. А вот в околотке, где стоят кооперативные дома писателей, артистов, художников и музыкантов – вот там прямо золотая жила. Оказывается, тому, кто решит стать у знаменитостей дворником, дают служебную «трешку». У писателей и художников нет ни желания, ни времени делать самостоятельно ремонт. Да и нельзя скрипачу, пианисту и певцу возиться с дрелью, молотком и пилой. Они берегут руки и голос. Надышится какой-нибудь тенор пылью от разбитой стены и петь не сможет. Петя очень захотел попасть в такое сладкое, прямо медовое место, и, главное, была вакансия. Но понятно, что на подобную работу лишь своего возьмут!