Гробница древних

– Равновесие. – Седьмой не прекратил пытки, продолжая выдирать из меня дух Отца, пока тот не приобрел реальные очертания. Призрачный облик Отца с его черепом, рогами, его одеяниями и всем остальным плыл в воздухе отдельно от меня, беспомощно глядя на свое прежнее вместилище и пытаясь до него дотянуться. – Одна услуга – две жертвы. Равновесие, как выпало на костях. Значит, так тому и быть. Одну книгу уничтожили, вторую восстановили. Одно существо погибло, другое возродилось. Две души снова в одном теле. Мать заменит Отца.

Подожди! Я попыталась заговорить, но у меня ничего не вышло. Мой голос потерялся, кружась в темноте, пойманный в ловушку в душе Отца. Подожди, нет, это неправильно. Я не могла знать, что именно имеет в виду Переплетчик, но как это могло быть добром, если я познала в этом месте лишь боль?

Но было уже слишком поздно. Седьмой принял решение. Я увидела вспышку понимания в восьми глазах матери. Ее руки все еще были подняты в мольбе, а потом она воспарила вместе с нами, поддерживаемая невероятно сильными руками Переплетчика.

Крики отца не прекращались, но я на него уже не смотрела. Я могла смотреть только на Мать, надеясь, что она увидит в моем угасающем взгляде, что это вовсе не то, чего я хочу, что во всем этом нет никакого равновесия. Все это было несправедливо.

Затем дух Отца начал редеть, медленно превращаясь в дым – дым, который затянуло в одну из банок Переплетчика. Он осел там на дно, смешавшись с чернильно-темной жидкостью. В эту банку окунули перо, и из туманной пустоты над нами появилась чистая, пустая книга. По крайней мере, подумала я, беспомощная и страдающая, для ее обложки не станут использовать кожу Матери, потому что книга уже была покрыта чем-то гладким и бледным. Чья это кожа, я никогда не узнаю, но я видела начало сотворения книги, начало ее написания – дух Отца, его знания о книге Темных Фейри, написанные самой его сущностью.

Одна из тонких, бледных рук обвила шею Матери и начала сдавливать. Я застыла, умирая, и она тоже должна была умереть. Ее руки потянулись ко мне, ее губы сложились в растерянную, печальную улыбку. Я смотрела, как ее слезы исчезают в пустоте вокруг нас. Где-то внизу раздался довольный смех Малатрисс.

– Смелее, Луиза, дочь моя, – прошептала Мать. – Твои ноги уже ступили на нужный путь. Я пойду с тобой.

Глава 27

Я вовсе не чувствовала, что стою на правильном пути. Я чувствовала… Да ничего я не чувствовала. Какое странное ощущение – ничего не чувствовать! Ни боли, ни страха, ни холода, ни жара. Я даже не знала, не распалось ли мое тело на миллион кусочков. Вместо этого я существовала только в своем сознании, в месте, похожем на Гробницу, где не было властно время. Я знала только то, что я мертва. Или скоро умру. Меня удерживала лишь воля Переплетчика – я находилась вне собственного тела, и я еще не была похоронена.

Когда звук, свет и чувства вернулись, это стало слишком сильным потрясением. Я плакала, как, наверное, должен плакать ребенок, который с трудом продрался сквозь темноту и неуверенность и нехотя вошел в этот пугающий, непонятный мир. Место, в котором не было ни чувств, ни знаний, было лучше, чем это. Здесь, на полу Гробницы древних, меня ждала только боль. И пыль. Запах мокрой листвы и сырой земли, будто я не родилась, а пробилась из земли, как росток. Пользоваться рукой я еще не могла – сломанная конечность плетью висела вдоль тела.

Переплетчик ждал наверху, Малатрисс нависала надо мной, а на камнях пустой оболочкой лежало распростертое тело Матери, умершей в том месте, где она в свое время появилась на свет.

Я с трудом подползла к Матери, не обращая внимания на Переплетчика, на его руки, напоминавшие изящных белых птиц, порхающих в воздухе, пока Переплетчик создавал новую книгу и уничтожал другую. Мать выглядела так, будто она спала, чуть приоткрыв губы, словно ее последний вдох был особенно сладок. Она не улыбалась, но глаза ее были закрыты, а волосы разметались вокруг головы, как подушка из камелий.

– Всего, через что я прошла, чтобы тебя спасти, оказалось недостаточно, – прошептала я, понимая, что теперь прикосновение к ее руке не может принести мне утешение. – Я подвела тебя. Мне не следовало приводить тебя в это место. В тебе было столько света, столько любви к миру! Не найти души, более достойной жизни!

На нас упала чья-то тень. Малатрисс.

– У тебя все?

– Ты! – Не желая отходить от Матери, я резко развернулась к ней, по-прежнему сидя на полу. Я оперлась о пол раненой рукой и поморщилась от боли, а потом упала. – Я не отдам тебе ее тело! – яростно прошептала я, закрывая Мать руками. – Ты не выдвигала такого требования.

Малатрисс уставилась на меня желтыми глазами. На ее плече красовалась кровоточащая царапина. Это было дело рук Отца. Белая змея не пострадала и продолжала преданно обвивать ее шею.

– Тебе не стоит возвращаться сюда, малышка, какова бы ни была нужда. Меня утомляет твой тон.