Гробовщик

— Не знает, говоришь? — Он снова ясно представил, как девушка в кабинете Тимофеева протягивает ему чашку с горячим напитком. А потом пустота. — Дай-ка мне ее адрес.

— Пожалуйста. Но вряд ли ты застанешь ее дома. Девчонка ищет работу. Ее оставили с носом. Советую сначала позвонить или нагрянуть вечером.

— Я все-таки попытаю счастья. — Балуев аккуратно сложил листок с адресом секретарши и направился к двери.

— Я бы тебя подвез, но шеф ждет с отчетом.

— Отчитывайся, Даня, отчитывайся. И не забудь рассказать о предложении Соколова торговать оружием. Вова всю жизнь мечтал этим заняться.

В приемной секретарша Ниночка кокетничала с Мишкольцем. Он не стал им мешать. Помахал бывшему шефу рукой, а ей послал воздушный поцелуй.

Секретарша Тимофеева жила на другом конце города. Геннадий с ухмылкой на лице проводил взглядом пробегавший мимо трамвай.

— О чем грустите, Геннадий Сергеевич? — раздалось за спиной.

Люди Поликарпа поджидали его возле старенького «москвича». Это было вопиющей наглостью с их стороны. Ведь стоило ему дать знак охранникам Мишкольца, не выпускавшим его из поля зрения, и началась бы перестрелка.

— Что вам надо? — спросил он.

— Вы заставили нас поволноваться, — дружелюбно ответил один.

— Наш босс хочет с вами поговорить, — добавил второй.

«Час от часу не легче», — подумал Геннадий.

— Хорошо, но у меня мало времени. Где он собирается со мной говорить?

— Кафе «Андромаха» вас устроит?

— Вполне.

Балуев даже обрадовался, что его приглашают не на кладбище, а потом подкралась тревожная мысль: Гробовщик никогда не устраивал встреч в подобных заведениях. Людей уважаемых, таких, как Мишкольц, он приглашал для делового разговора прямо к себе домой. Остальные довольствовались его ветхой кладбищенской лачугой. «Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, — успокаивал себя Геннадий Сергеевич, — потому и выбрано такое странное место».

Дорога показалась ему слишком долгой, хотя ехали не больше пятнадцати минут. За это время он успел подумать о многом и многое вспомнить.

В последний раз Балуев видел Анастаса Карпиди на похоронах Пита Криворотого в августе девяносто шестого. Совсем еще молодого авторитета, продержавшегося в боссах около четырех месяцев, хоронили в закрытом цинковом гробу. От Пита мало что осталось. Его разорвало гранатой. А загородный дом босса представлял из себя обгоревший кирпичный остов, не годившийся даже бомжам для ночлега. Так постарались люди Гробовщика. Так возненавидел своего бывшего человека Поликарп, когда тот пренебрег советами прежнего хозяина. Шестерки не должны становиться боссами — такой формулировки придерживался Карпиди.

В тот памятный день, когда весь цвет городской мафии хоронил одного из верных своих сынов. Гробовщик блеснул красноречием. Сложив на брюхе пальцы-сардельки, потупив взор, он сказал:

— Я знал Петю очень давно. Еще в отроческие годы он бегал ко мне попросить совета. Я любил его как сына И помогал не только советами. В трудные минуты жизни он знал, к кому обратиться. Он знал, кто ему роднее родного отца. Прости, дорогой, что не уберег. — При этих словах он набрал в грудь побольше воздуха и громко засопел. — Пусть земля тебе будет пухом, Петро…

«Андромаху» нельзя было узнать. Всегда шумное веселое молодежное кафе будто вымерло. Балуев посмотрел на часы и понял, что заведение еще не открылось.

Однако у входа стоял черный «шевроле» с затемненными стеклами. Поликарп сидел за самым дальним от эстрады столиком, в обществе двух телохранителей.

— Ну, вот и нашлась пропажа! — с искусственной улыбкой приветствовал он Геннадия, словно речь шла о неодушевленном предмете.

Они пожали друг другу руки.

— Вы хотели меня видеть, Анастас?

— Присаживайся, голуба, — предложил Гробовщик. — Что за цирлих-манирлих, поганка-мухомор! Мы не первый год знакомы! Пить что-нибудь будешь?

Да, он любил здесь посидеть в былые времена, заказать драй-мартини или какой-нибудь экзотический коктейль. И любил, когда ему составляла компанию симпатичная девушка, а не толстый, пожилой господин с воровато бегающими глазками. Он обратил внимание, что Поликарп, несмотря на то что похоронил двух сыновей, нисколько не изменился, и в его поредевшей черной шевелюре по-прежнему нет ни единого седого волоска.

— Драй-мартини.

— Вот и замечательно. Выпивка располагает к беседе. А я предпочитаю нашу водочку.

Один из телохранителей удалился, чтобы сделать заказ.

Кроме выпивки, им подали блины с икрой, корейский салат и шашлык.

— Чем богаты, голуба, — угощал хозяин.

Беседа не клеилась. Поликарп пытался рассуждать о политике. Горевал о пенсионерах, которым не выплачивают пенсий. Освещал нравственные аспекты современной жизни.

Геннадий молчал, медленно пережевывая пищу.

Наконец Гробовщик тоже умолк, но антракт длился недолго.

— Скажи мне, голуба, — спросил он напрямик, — зачем ты полез в это дерьмо? Кто стоит за тобой? Мишкольц или Кулибина?