Гробовщик

— А вдруг это КГБ или как их сейчас называют? — испуганно шептал он на ухо своему молодому другу.

— Дадим на лапу и дело с концом! — из последних сил бодрился тот.

— А если это новая политика? Если все в одночасье переменилось? Если решили покончить с этим раз и навсегда? Если все вернется к старому? Я повешусь… я повешусь…

— Да что мы, в самом деле?! — воскликнул еще один достойнейший. — Надо вызвать братву и разогнать всю эту шушеру!

Отчаянный нувориш стоял посреди игрового зала. Он демонстративно достал из-за пазухи сотовый и принялся активно нажимать на кнопки, но в тот же миг на его широкое плечо легла маленькая, холеная рука и мягкий голос произнес:

— Не надо никого вызывать. Здесь все свои.

Это было сказано довольно тихо, но в тишине, вызванной тревожным ожиданием, прозвучало внятно и доходчиво, так что все присутствующие посмотрели на человека, который это сказал. Господин невысокого роста, в серовато-зеленом фраке и с бабочкой такого же цвета, изобразил на своем полудетском личике подобие улыбки. А за очками с двойными линзами таилось высокомерие и презрение ко всему окружающему.

— Здесь все свои, — повторил человек в серовато-зеленом фраке. — Имейте немного терпения.

В разных концах зала начали шептаться: «Судья!», «Неведомский!», «Откуда он взялся?», «Он что-то знает!». Шепот приобретал оптимистический оттенок, и уже некоторые, самые продвинутые, начали расшаркиваться перед судьей: «Здравствуйте, Ян Казимирович!», «Какими судьбами, Ян Казимирович?», «Давненько вас не было видно!» Неведомский же, с усмешкой на лице, не обращая внимания на приветствия, продвигался к лестнице, ведущей на второй этаж. Достигнув цели, он круто обернулся, полностью овладев вниманием толпы.

— Добрый вечер, господа! — прикинулся он дешевым конферансье. — Настало время прояснить ситуацию. Это я вам звонил сегодня утром. Это я вам угрожал. У меня выдалось нелегкое утро, но иначе я поступить не мог. Ведь все мы устали за полтора года безвластия. А как это еще можно назвать, когда правят двое и даже трое.

По залу пробежал одобрительный шумок.

— Короче, что ты предлагаешь? — выкрикнул кто-то из молодых и нетерпеливых.

— Я предлагаю похлопать в ладоши и выстрелить шампанским в потолок. — Он поправил очки, оглядел высокомерным взглядом недоумевающую тусовку и сообщил главное: — К нам вернулся Георгий Михалыч.

Старый босс не заставил себя ждать и в тот же миг спустился то ли с неба, то ли со второго этажа. В джинсах, в свитере, побитом молью, надетом на голое тело, как в старые добрые времена, стареющий хиппи, с неизменным хвостиком седых волос.

Вместо аплодисментов и выстрелов шампанского в клубе воцарилась гробовая тишина, так что было слышно лишь журчание фонтана. А сидевший возле фонтана пожилой господин вздохнул с облегчением и недовольно прохрипел:

— Устроили тут Новый год! Снегурочка вызывает Деда Мороза. Тьфу! Нельзя было сразу объяснить?

Он тяжело поднялся с насиженного места и направился к Лосю. Они пожали друг другу руки и крепко обнялись.

— Тянешь лямку, старый чемодан? — похлопал его по спине Георгий Михайлович.

— С возвращеньицем, Жора! — давясь слезами, хрипел астматик.

А потом двенадцать самых верных людей собрались в кабинете босса. Старик снова воцарился в любимом антикварном кресле под неусыпным взором Марса, бога войны.

— Куда делся мой родственник? — спросил он в первую очередь.

— Смылся в неизвестном направлении, — был ответ.

— Жигулин собрался отправить его на Кипр, — добавил кто-то более осведомленный, — а может, и подальше, но Гольдмах оказался хитрее. Испарился.

— Плакал мой портсигар, — бросил Георгий Михайлович Неведомскому, сидевшему по правую руку от босса.

— Найдем, — обнадежил судья.

— Ты же бросил курить, — напомнил давний приятель, астматик.

— Это подарок Мишкольца, — не без бахвальства произнес Лось. — Когда-то он хотел заручиться нашей поддержкой. Времена меняются. Теперь его поддержка может понадобиться нам. Поликарп озверел. Меньше чем за сутки расправился с двумя боссами. Его необходимо остановить.

Присутствующие не так были удивлены наглостью Гробовщика (на его счет никто не обольщался), сколько тем ровным, умиротворенным тоном, каким старый босс говорил о расправе над Окунем и Жигулиным. И только судья даже бровью не повел, а слушал хозяина с усмешкой и безграничным высокомерием за толстыми линзами очков.

А внизу, в игровом зале, постепенно восстанавливался привычный порядок. Господа делали ставки, травили анекдоты про новых русских, гоготали и вообще радовались жизни. А жизнь продолжалась, и на старика хозяина возлагались большие надежды, что вполне оправдывало название клуба.

Кельнеры вновь суетились, с ловкостью жонглеров манипулируя подносами. Теперь господам требовались напитки покрепче.

Елизаветинск

1964 год, лето

В кабинете следователя висел портрет Дзержинского. Все остальные портреты пылились за шкафом. Кто знает, что будет завтра, рассуждал следователь, в воздухе опять запахло тухлятиной, а железный Феликс — это навсегда, железный Феликс не протухнет!