Гробовщик

«Не верь мне, Валера! Не верь! Свой длинный язык я укорочу! Непременно укорочу!»

— Что хочет от меня твой хозяин? — поинтересовался Балуев.

— Немногого. Хочет, чтобы ты поскорее убрался из города!

— Не могу, брат. Дела.

— Он дает тебе неделю, чтобы покончить с делами и убраться навсегда. Как можно дальше. Твое присутствие в Москве нам тоже не желательно! Понял? — Валера в этом слове делал ударение на последнем слоге.

— Понял, — повторил за ним Гена, с тем же ударением.

— И вот еще что. Это уже от меня лично. Если надумаешь обосноваться в Москве — жди в гости! Обожаю гастроли в столице!

— Все? — спокойно поинтересовался Балуев.

— Мало?

— Достаточно. Постараюсь за неделю управиться с делами.

— До встречи, — осклабился Валера.

— Бывай! — отсалютовал Геннадий и вышел на свежий воздух из душного салона «жигулей».

За спиной заработал мотор.

На обратном пути, в Светиной малолитражке, он молча глядел в окно. Под тусклыми ночными фонарями проплывали знакомые с детства места.

— Любуешься? — спросила она.

— Прощаюсь.

— Не болтай чепухи! Ты что-нибудь узнал у Веры?

— Мы говорили исключительно об искусстве. Твой маневр с туалетом был абсолютно лишним.

— Почему ты не говорил с ней о деле?

— Рано, Светочка, раскрывать карты. А вдруг она соучастница убийства? Стоит ли заранее подставлять задницу?

— Верка — соучастница? Перестань!

— Какая у нее машина, кстати?

— У нее нет машины.

— А на чем она приехала в «Сириус»?

— Откуда я знаю? Мне не пришло в голову об этом спрашивать! А сейчас она побежала на троллейбус.

— Ты предупредила обо мне, когда говорила с ней по телефону?

— Конечно.

— Как ты сказала? Вспомни!

— Хорошо, что ты мне об этом напомнил! Я сказала ей, что буду не одна, с приятелем. Она поинтересовалась, кто такой. Верка очень любопытная! Я назвала твою фамилию. Вот и все. Но какая муха тебя укусила! Еще два часа назад ты ничего не хотел слышать о деле!..

— Я должен покончить с этим в несколько дней, — заявил Геннадий.

— Ты сума сошел! Беспалый уже восьмой месяц…

— Не смеши меня! Беспалый притормозил, как только узнал, что след ведет в Москву. Христофор летел с человеком, у которого был московский паспорт, и в аэропорту его ждал джип с московским номером. И Поликарп наверняка все списал на домодедовскую группировку. Так вот, моя дорогая, твой Беспалый — профан! Заказчика убийства надо искать здесь, а не в Москве.

— Почему ты в этом так уверен?

— Московский паспорт и московский номер на машине ему подсунули точно так же, как этих невинных жокеев. И он схавал. Прости за грубое слово!

— Но с чего? С чего ты это берешь?

— Гробовщик никогда не имел сферы влияния в Москве. Столица его не интересовала. А значит, не может заказчик быть из Москвы. Потому что это месть! Только месть бывает обставлена таким изысканным способом! И другого мотива я не вижу!

— Наверно, ты прав, — согласилась Светлана.

Ему показалось, что глаза у нее заблестели. Балуев отвернулся к окну и замолчал.

В дверь звонили дважды. Они обзванивали все двери в обоих тамбурах.

— Не надо открывать, — попросил ее Гольдмах. — Пусть думают, что вы еще не пришли с работы.

Женщина лилипутского роста представилась, как только заперла входную дверь:

— Меня зовут Надя.

Комната была обставлена миниатюрной, детской мебелью. И в другое время, в иной ситуации, Михаил обязательно бы улыбнулся при виде всех этих ухищрений, рассчитанных на маленькую Надю.

— Я им не открою. Не беспокойтесь, — успокаивала она и, сложив свои крохотные ручки на коленях, поинтересовалась: — Вы кого-то убили?

Они разговаривали шепотом. И вопрос женщины прозвучал так естественно, что Гольдмаха передернуло.

— Я не убивал, но девушка из двести семнадцатой квартиры действительно мертва.

При этих словах Надя пискнула. Таким был ее крик.

— Я знала ее! Прекрасно знала! Таня! Танечка! Боже мой! Что же произошло?

Женщина оказалась очень эмоциональной. Она принялась ходить взад-вперед по комнате, махая ручками и попискивая.

Тут в дверь опять позвонили. Надя села и выжидательно замерла.

— Теперь вы понимаете? — спросил Михаил. — Я оставил там массу отпечатков! Меня могли застать на месте преступления! И тогда не отмыться!

— Да-да-да, я понимаю. Я понимаю… — лепетала она. — Что же делать? Вас будут искать!

— Наверно. Но по отпечаткам пальцев они меня вряд ли найдут. Я — не бандит, Надя. И ни в одной картотеке мира нет моих отпечатков!.. — Он вдруг осекся, схватился за голову и застонал: — Господи!

— Что еще? — заволновалась женщина.

— Машина! Моя машина! Она стоит внизу! В бардачке документы! Паспорт, водительские права!

— Но почему вы думаете, что они полезут в вашу машину?

— Я видел, как двое милиционеров остались ее охранять. Они уже все знают!

— Постойте! — не понимала Надя. — Откуда известно, что водитель машины убийца? И что он вообще находится в двести семнадцатой квартире? Мало ли к кому он приехал в гости? Может, он здесь живет, в конце концов?

— У меня много врагов, милая Надя, — улыбнулся ей Гольдмах. — Это обычное дело. Меня подставили.

— То есть?