Гробовщик

Он не мог отрицать, что эта крохотная женщина, героиня детских иллюзий, близка к истине.

— Вы спасли меня, Надя. Не знаю, как вас благодарить?

— Благодарите скорее, а то ноги мерзнут!

Он расцеловал ее в обе щеки, она при этом продолжала кокетливо хихикать.

— А кричал — озолочу!

— Может, рванем в ресторан? — предложил Миша.

— Приходите лучше в театр. Я играю в основном по утрам. Или хозяину игровых автоматов недосуг? Гм-м… Хозяин игровых автоматов! Звучит как название детской пьесы.

— Обязательно приду. Послушайте, Надя, а кто этот мужчина в енотовой шапке?

— Неужели ревнуете? Пора выходить из образа!

— Ревную! Еще как ревную! — сделал он суровое лицо.

— Не обращай внимания, милый! — подыграла она. — Со мной многие раскланиваются, здороваются, показывают пальцем и даже передразнивают!

— И все-таки! Я хочу знать!

— Один знакомый, с киностудии. Ей-богу, не стоит обращать внимание на моих знакомых!

Им было весело, потому что с плеч свалилась тяжелая ноша.

Она зацокала каблучками по обледеневшему асфальту. У дверей подъезда еще раз обернулась и помахала ему ручкой.

Уже отъехав на порядочное расстояние, Михаил вспомнил, что оставил в квартире Надежды Емельяновой свой полиэтиленовый пакет с дореволюционной открыткой в старой жестяной рамке.

7

С утра, едва рассвело, Геннадий уже был на ногах. За окном звенела капель. За ночь температура резко скакнула вверх.

Чтобы не разбудить Светлану, ходил на цыпочках и делал все по возможности тихо. Крепкий кофе с сигаретой вошел у него в привычку. Марина никогда не умела сварить кофе как надо. И Гена научился сам. Бывший шеф любил именно напиток Балуева и пренебрегал услугами секретарши.

Он сидел на кухне, закинув ногу на ногу, время от времени затягиваясь, выпуская струйку дыма к потолку и отпивая кофе маленькими глотками.

«Похоже, что Валера не блефует, — рассуждал он. — Узнав о том положении, какое, по их мнению, я занимаю в резиденции Мишкольца, он вряд ли решился бы на самостоятельные действия. Неплохо бы навестить институтского приятеля Даньку Охлопкова. Он сейчас якобы временно замещает меня. На него могут выйти солидные дяди. А солидных он всегда боялся. Если расколется, тогда мне крышка! Можно заказывать панихиду. Интересно, где меня похоронят? В аллее Героев или рядом с папой? Надо написать завещание. Нет, лучше на словах объясню Светке. Она меня вытащила в эту Тмутаракань! Пусть хоронит, где я захочу!»

Невеселые мысли, сопровождаемые веселой капелью, вызвали на его лице улыбку.

«С похоронами выяснили, пошли дальше! — скомандовал он себе. — Меня засветили уже на вокзале. Иначе откуда Валера узнал, что меня не встречали? А его встречали. Кто-то, кто знает меня в лицо. А я знакомых лиц не видел. Да я и не смотрел по сторонам. Я торопился. И был собачий холод. Значит, среди «новых людей», о которых упоминал в поезде Валера, есть старые знакомые. Очень интересно! И еще, я в городе всего лишь сутки, а ребята засуетились. Почему? Боятся, что укажу на убийцу Пентиума? Вряд ли. Они ведь прекрасно знают, что Мишкольц никак не был связан с чеченцем. А уж подозревать меня в связи с милицией может лишь непосвященный! Выходит, причина кроется в другом. В чем? Я задеваю чьи-то интересы, живя у Кулибиной? Это смешно. Хозяин Валеры тайно влюблен в Светку? В нее, конечно, трудно не влюбиться! И все же любовь где-то за гранью тамошней жизни. Здесь — другое. Что?»

Он потер пальцами лоб. Вновь улыбнулся капели, но уже не так весело.

«Что ты все вокруг да около? — подгонял он себя. — Ведь вчера у тебя возникли вполне определенные ассоциации после разговора с Валерой! Да-да, мне показалось, что хозяин Валеры знает о моем намерении заняться расследованием. Но откуда? Об этом знаем только мы со Светкой. Потому что раньше я занимался чем-то подобным? Или… или я сразу потянул за нужную ниточку?! Наша милая вампирша? Она кого-то предупредила о встрече в «Сириусе»? Упоминание моей фамилии ее насторожило? Или она уже была кем-то информирована? Странно. А впрочем… В поезде мы говорили с Валерой о сыне Поликарпа. Я тогда, конечно, не предполагал, что займусь этим делом. А его, видно, насторожило. Вроде выстраивается. Ай да Балуев! — похвалил он себя. — Сразу есть за что ухватиться! Эти хмыри мне выделили неделю, рассчитывая, что за такой короткий срок я их не выведу на чистую воду? Еще посмотрим, кто кого!»

Он услышал, как проснулась Светлана, и поймал себя на мысли: «День предстоит трудный. Стоит ли осложнять его сухой беседой на заданную тему с женщиной, которую я больше не люблю?»

Когда Света прошла из ванной на кухню, на столе ее дожидалась записка: «Прости, любимая, дела. Увидимся вечером»…

Он приехал в театр ровно к одиннадцати. Вахтер, тучный старик, не пустил его в грим-уборные, сообщив, что репетиция еще не кончилась. Фамилия Веры не произвела на старика никакого впечатления.

— Ну, здесь она, — прохрипел он, — а пускать все равно не велено.

— Не велено — так не велено, — пожал плечами законопослушный Балуев и уселся в одно из трех соединенных в ряд кресел.