Гробовщик

— Какая разница? У тебя автоответчик. И потом, я хотела, чтобы ты вспомнил меня. Мы говорим о пустяках. А нам угрожает смертельная опасность!

— Я тебе не верю. Ни единому слову!

— Дурак! — взорвалась девушка. — Что ты потерял в этом убогом, провинциальном городе? Здесь даже нет приличных людей! Кругом бандиты! Куда ни плюнь! Всюду их мерзкие рожи! Ведь ты же нормальный парень! Зачем тебе это все? Ты достаточно заработал! Да с твоими деньгами можно найти такое тепленькое местечко!

— Например?

— Господи! Да сколько угодно! Карибы, Гавайи, на худой конец, Альпы…

— Альпы?

— Весь мир перед тобой! А ты сидишь в этой навозной куче!

— Про Альпы тебе тоже намекнули по телефону?

Он вцепился пальцами в подлокотники кресла, ощутив частое сердцебиение и глухую ненависть к этой девице.

— Просто к слову пришлось! — пожала плечами она.

— Альпы не такое уж популярное место у новых русских, — продолжал допытываться Михаил. — И ты не зря это сказала.

После минутной паузы, во время которой они смотрели друг другу в глаза, словно пытались понять недосказанное, девушка прошептала:

— Ты сумасшедший! Тебе надо лечиться!

— Пошла вон! — прохрипел Гольдмах, а потом заорал: — Вон отсюда, тварь!

Она нехотя поднялась.

У самой двери остановилась.

— Где у вас тут туалет?

— В подвале, — бросил он, не глядя в ее сторону.

Оставшись наедине со своими лихорадочными мыслями, Миша сделал неожиданное открытие: «Что она мне тут плела? Ее подослал тот, кто убил Таню и Салмана. Чьи это слова, такие знакомые? «Что ты потерял в этом убогом, провинциальном городе? Здесь даже нет приличных людей! Кругом бандиты! Куда ни плюнь! Всюду их мерзкие рожи!.. А ты сидишь в этой навозной куче!» Я это уже слышал! Я это знаю! Так это же… Боже! Это мои слова! Мои собственные! Кому я это говорил? Мне казалось, что только себе. Оказывается, нет! Кто-то еще слышал и даже записывал на пленку! А потом дал прослушать ей! И она их запомнила! Она потчевала меня моими же аргументами!..»

Он зашагал взад-вперед по кабинету. Хижиной старого Лося в свое время окрестили его. И Гольдмах, чтя традиции прежнего хозяина, ничего в нем не изменил, не переставил. Наверно, хотел завоевать популярность у «лосят».

«Надо решить задачку с одним неизвестным. Кому я жаловался на город? Когда? После Швейцарии. Это точно. До поездки в Швейцарию меня все устраивало. Значит, после Швейцарии. И, конечно, под пьяную лавочку. Напивайся я только в двух местах. Здесь, в казино, и в «Сириусе». «Сириус»! Ночной бар под покровительством Шалуна. Опять Шалун. Балуев его выгораживает. Может, это выгодно Балуеву? А может, не сам Шалун, а кто-то из его команды? Надо узнать, с кем в последнее время сталкивался, конфликтовал Салман? Пентиум был не подарок. Кому-то перебежал дорогу и… Его тоже попросили убраться подальше? Зачем он уехал в Москву? Блин! Эта хренова Оля, эта тварь Полина слишком много знает! Ее ни в коем случае нельзя выпускать из клуба! Пока не расскажет все!»

Гольдмах высунулся в коридор. Он собирался предупредить охрану, но в коридоре наблюдалась непонятная суета. Люди в смокингах толпились в конце коридора, там, где расположен мужской туалет, и их количество с каждой секундой возрастало. К тому же стали появляться дамы, сверкая диадемами на высоких прическах, словно мигалки милицейских машин.

Второй этаж наполнился жужжанием недоуменных членов клуба.

— Что происходит? — поинтересовался Миша у первого встречного.

— Женщина застрелилась.

— Где?

— В мужском туалете. Никто ее не знает. Как попала в клуб? Послали за охранником.

Хозяин клуба сделал еще несколько неуверенных шагов. Перед ним молча расступались.

— Только без паники, господа! Только без паники! — распоряжался бывший милицейский чиновник Жигулин. Он стоял впереди всех и отстранял от дверей туалета даже тех, кто пришел сюда по надобности.

Гольдмах заставил себя сделать еще один шаг. Гольдмаха он пропустил.

На черном мраморном полу, перед зеркалом, лежала Полина в пестрой спортивной курточке, с простреленным виском. В руке она сжимала пистолет с глушителем. Зеркало бесстрастно воспроизводило картину. Он вспомнил точно такой же дубль в ванной комнате Тани Семеновой. Почему-то именно это случайное сопоставление не давало ему покоя в первую минуту.

— Девушка приходила к вам? — осторожно поинтересовался Жигулин.

— Да-да, Андрей Лукич, — подтвердил Миша. — Она спросила, где находится туалет, — в растерянности продолжал он. — Я указал ей на дамский, тот, что в подвале, но она предпочла мужской.

— Не надо расстраиваться, — похлопал его по плечу милиционер Андрей Лукич. — Вы у нас человек новый, непривычный, а бывает еще и не такое. Она — ваша знакомая?

— Вижу второй раз в жизни.

— Неудивительно. — На квадратном лице Жигулина запечатлелась сладенькая улыбочка. — Девушки теперь будут липнуть к вам, Михаил, как репей.

К ним протиснулся охранник, тот самый, что сопровождал Полину в кабинет Гольдмаха. Он смачно выругался, увидев труп.

— Закрой хайло! — приструнил его босс. — Я ведь, кажется, по-человечески просил проверить девушку на предмет оружия.