Гром

— Мы должны во что бы то ни стало помешать этой встрече. Вы двое дождитесь ночью Резухина и вручите ему вот это письмо, — сказал Тумуржав, доставая конверт. — А мы с Батбаяром направимся к барону. Он сейчас едет вместе с Бишрэлт гуном, так что ты мне поможешь. Я объясню тебе как надо себя вести, пока переводчик с нами… Ты сумеешь вкусно приготовить какое-нибудь монгольское кушанье? — вдруг спросил он.

— Когда я был у господина телохранителем, готовил козлиный бодог, — ответил удивленный Батбаяр. — Очень вкусно получалось. Для этого нужна неразделанная туша козла, лук, чеснок, пряности…

Они постояли на берегу Эгин-гол, обнялись на прощанье и Тумуржав с Батбаяром тронулись в путь. Поднялись вверх по долине реки Цэнхэр, обогнули гольцы, покрытые вечными снегами, и выехали к местечку Ар найман горо. По дороге попадались редкие аилы, стада коров, табуны лошадей, но люди при появлении всадников испуганно прятались.

Великолепные места в Ар найман горо! Высокая, по самое стремя, трава, яркие цветы. Горы сплошь покрыты лесами. Извивающаяся лента реки, пенье птиц напомнили Батбаяру Хоргой хурэмт, верховья Орхона и его любимую Лхаму. Поднявшись на гребень хребта, они по очереди осмотрели в бинокль окрестности. На северо-востоке с гор спустились колонны всадников, которые, спешившись на лугах Эгин-гола, расставляли палатки. Среди них стояли рядом два синих майхана, и Тумуржав показал на них Батбаяру.

Тот сразу догадался, что это палатки барона и Бишрэлт гуна.

Вскоре на дороге, по которой только что прошла конница, показались две группы всадников, по восемь человек в каждой.

— Вот и барон фон Штернберг с Бишрэлт гуном пожаловали, — сказал Тумуржав и принялся что-то объяснять Батбаяру. По жестам и отдельным словам Батбаяр догадался, что примерно хочет сказать Тумуржав. «Ты не бойся. От меня не отходи ни на шаг. Мы барона возьмем за горло. Ты приготовишь ему еду. А я его свяжу». «Но почему он так уверен в себе? — недоумевал Батбаяр. — Может быть, в отряде барона тоже есть наши?»

— Ладно, — закивал он головой, будто все понимая. «Будет нынче дело. Убить, наверное, надо барона. Иначе, как помешаешь его встрече с Резухиным. И стрелять должен я». — Батбаяр ткнул себя пальцем в грудь.

— Я… стреляю в барона, — сказал он, прищурил левый глаз и сделал такое движение, словно нажимает на спусковой крючок.

— Нет, нет, — замахал руками Тумуржав. Он решил, что Батбаяр собирается стрелять в барона прямо сейчас.

— Завтра, ночью. Понял? Ночью, — сказал он, склонив голову и подкладывая под щеку ладонь. — Я скажу тебе, когда и что нужно делать.

«Ага, ночью», — сообразил Батбаяр.

Тумуржав снова поднес к глазам бинокль. Барон, видимо, приказал переставить палатки подальше от лагеря, на склоне горы, поближе к опушке леса.

— Ну и осторожен, даже собственных солдат остерегается. Ты посмотри, как приказал палатки поставить, — сказал он Батбаяру, но тот ничего не понял, лишь улыбнулся.

Тумуржав побрился, надел новую гимнастерку, почистил сапоги и сразу приобрел щегольской вид, словно собрался на праздник.

— Ладно, поехали, — сказал он, садясь в седло, и поскакал галопом к воинскому лагерю. Батбаяр во весь опор мчался за ним, полы дэла развевались на ветру.

«Отчаянный храбрец. С бароном, наверное, лично знаком», — думал Батбаяр. Не зная русского языка, он не мог спросить Тумуржава, как тот вошел к барону в доверие. А случилось это так.

В боях против молодой Советской Республики был убит генерал К. — советник генерального штаба царской армии. Его письмо, адресованное Унгерну, вручил барону капитан Волков, приехавший в Ургу, когда тот собирался идти походом на Советскую Россию. В письме говорилось: «На нас возложена великая миссия — спасти цивилизацию от большевистской опасности. В борьбе с врагом мы должны быть свирепыми, как тигры, зоркими, как орлы, быстрыми, как гончие, цепкими, как волки. Не пощадим ничего, дабы с честью выполнить нашу миссию…» Барон фон Штернберг узнал почерк генерала К., но капитану Волкову не поверил, подозревая, что по дороге письмо могло попасть в руки красных, и теперь они используют его для прикрытия своего разведчика. Однако офицер предъявил серебряный портсигар генерала, где на обороте крышки была фотография Волкова с надписью, сделанной по-немецки рукой генерала: «Мой адъютант — капитан Волков проявил незаурядные способности в следственной работе и, вероятно, сможет оказать Вам посильную помощь в Вашей службе на благо Отечества. Однако прошу не задерживать его у себя долго…»

Унгерну пришлось поверить — война и сборы в поход не оставляли времени на более тщательную проверку. Унгерн назначил Волкова заместителем начальника политической следственной комиссии, но на центральный фронт не послал, оставил в тылу — инспектировать отряды, расположенные в районах Орхона и Селенги.