Гром

«Может, уже и вернулся?» — подумала Гэрэл и, ведя за собой лошадь, двинулась вокруг хашана. Путники остановились возле широких коричневых ворот и согнулись в поклоне. Мимо проходили ламы, миряне самых разных званий и чернь, но никто не удосужился обратить внимание на женщину с мальчиком. Они стояли уже довольно долго, когда к воротам подошел большеголовый, средних лет мужчина в мешковатом дэле тибетского сукна и расшитых найманским орнаментом гутулах. Мужчина уже протянул руку к калитке и вдруг застыл на месте, заметив привязанного к хашану гнедого.

— Эй, вам чего здесь надо? — окликнул мать и сына выглянувший в это время из ворот стражник. — Если поклониться хану, так он еще не прибыл.

— Смилуйся, почтенный, выслушай. Господин сам повелел нам явиться к нему, — кланяясь, сказала Гэрэл.

— Это вам-то? Неужели так самолично и повелел? — недоверчиво переспросил стражник.

— Именно так и повелел. Сто лет ему жизни.

— Когда же это могло быть-то? Он уже давненько сюда не показывался.

— Похоже, что так оно и есть. Мы-то ему в долине Батган попались. Вот, коня пожаловал, — показала на гнедого Гэрэл.

Застывший возле гнедого большеголовый мужчина резко обернулся:

— А что, вполне может быть. Гнедой-то — сынка моего! Тот самый, что мы поднесли в дар хозяину.

— Ой, и правда, это же ваш жеребчик, бойда-гуай, — расплылся в улыбке стражник.

«Узнал хозяин лошадь-то, не отобрал бы теперь», — заволновалась Гэрэл.

Стражник пошептался о чем-то с большеголовым бойдой и с неприступным лицом прошел мимо матери и сына во двор, громко хлопнул калиткой, давая понять, что на ханском подворье делать им нечего.

— Подите-ка сюда, — кивнул Гэрэл и Батбаяру большеголовый мужчина. — Чьи будете, откуда, почему хотите попасть на прием к хану? — расспрашивал он.

Выяснив все, что его интересовало, помолчал, задумчиво переводя взгляд с Батбаяра на коня и обратно.

— Чего еще из вещей привезли?

— Больше ничего, мы же сюда на моленье, — ответила Гэрэл.

— Так это все, что у вас есть? — переспросил ошарашенный казначей, тыча пальцем в потник и свернутые дэлы.

— Ага, — кивнула Гэрэл.

— М-да, — протянул казначей и посмотрел на мальчика.

— Ну-у, а ты что думаешь делать? Сможешь ли пасти овец или, скажем, коней?

— И сделать петлю для укрюка, и заарканить ею коня, и верблюдов напоить из колодца, — блеснув глазами, выпалил Батбаяр.

— Чем-то ты приглянулся нашему хану, если он коня для тебя не пожалел, — поглаживая жеребца по крупу, задумчиво сказал большеголовый и неторопливо прошелся взад-вперед. — Ну вот что, езжайте в мой аил. Он сейчас на Орхоне, в Хоргой хурмын хормой. А уж там я позабочусь, чтоб вы не ложились спать на пустое брюхо. Как? Договорились?

— Ой, конечно. Сто лет вам жизни, — выдохнула Гэрэл и повалилась ему в ноги.

— А как же быть с велением хана? Он же сказал, чтобы мы осенью пришли к нему! — набычившись, спросил Батбаяр.

— Экий ты, право, настырный, — улыбнулся бойда. — Доложу хану, как вернется, а пока, значит, ступайте на северную дорогу. Это та, что проходит по берегу реки, — там и ждите. Мой обоз, как сгрузит шерсть для Ширвэ огорской фирмы, сразу пойдет назад. Передадите Дашдамбе — будет там такой, — что я велел ехать вместе с ним.

— Слушаюсь, — сказала Гэрэл и низко, до самой земли поклонилась, как кланялась, бывало, хозяину Гомбо.

Величественный Онон с грозным шумом нес свои зеленовато-синие, яркими бликами играющие на солнце воды. Полдня просидели на его берегу Гэрэл с Батбаяром, рассмотрели каждый храм монастыря, а обоз все не показывался. С утра не было у скитальцев во рту и маковой росинки, но это ли забота для людей, привыкших к постоянному ощущению голода! Лишь после полудня показалась на дороге медленно ползущая вереница телег.

…Неторопливо идут длиннорогие волы, но вскоре позади остались и перевал Улан даваа, и долина реки Орхон. Шагая за обозом, гобийцы поднялись на Хангайский перевал — под самые, казалось, облака, — и перед их изумленными взорами открылся бескрайний простор поросших лесом хребтов. Они жадно вдыхали живительный горный воздух, как глотает родниковую воду истомленный жаждой человек, и никак не могли надышаться.

— Мам! Чем это здесь так хорошо пахнет?

— О да, сынок. Именно таким бывает запах влаги, слившийся воедино с ароматом духовитых полевых трав. Тара — родительница всего живущего, и чистилище твое, наверное, выглядит так же, — воскликнула Гэрэл, любуясь остроконечными зубцами вершин и склонами гор, покрытых сине-зелеными одеждами лесов.

— Посмотри вон туда! Будто ковер в хойморе у нашего Гомбо бэйсэ, — воскликнул Батбаяр, зачарованно глядя на пестревшую желтыми, голубыми, белыми, красными цветами полянку.

«Не та ли это райская страна, о которой рассказывали ламы-багши», — задумалась Гэрэл, а Батбаяр, заметивший под беличьим дуплом скорлупки, задрал голову и снова закричал:

— Мама! Посмотри! Их же здесь на каждом дереве… Вон на верхушках полным-полно! В Гоби за котел орехов целого ишака дают. А я тут за один день сколько их собрать могу!..