Гром в ясном небе. Наука о душе

Итак, сидя в медитации, вы можете неожиданно начать слышать звон колокольчика, поскольку практиковали этот метод в прошлых жизнях. Я не говорю о прошлых жизнях по той простой причине, что вам придется принимать мои слова на веру. Но мне задали такой вопрос, что мне пришлось заговорить о прошлых жизнях, поскольку ощущения этого человека не имеют связи с нынешней жизнью. Ты не практиковал медитацию на звон колокольчика, откуда же он взялся в твоей голове? Такое переживание может иметь начало только в прежней обусловленности, причем очень глубокой.

В звучании колокольчиков нет ничего дурного. Наслаждайся им, но помни о том, что тебе нельзя впадать в сонливое состояние. Развивай в себе осознанность. Сон бессознателен, медитация и сон диаметрально противоположные понятия. Наступает миг, когда ты можешь отправиться в любое направление. Когда звон колокольчика теряет свою силу, стихает и смолкает, наступает как раз такой миг. Ты можешь либо уснуть... что само по себе не плохо, просто это никакая не медитация, и так ты не приобретешь духовный опыт. Если ты останешься бдительным, осознанным, тогда звук исчезнет, и останется только тишина.

Совокупность сознания и тишины - вот суть медитации.

Милый Ошо, однажды я нарисовала распускающийся цветок. Он был простым и очень милым. Из полуоткрытого бутона исходил свет, а листья моего цветка были сильными и здоровыми. Но корни оказались недоразвитыми и хилыми, как будто они вообще не относились к этому цветку. Этот образ цветка на картинке символизировал меня, я ощутила глубокую связь с ним. Мои корни все время беспокоят меня, так как они могут помешать моему цветку распуститься. В связи с этой картинкой у меня возникло множество вопросов, но я буду очень рада, если ты объяснишь мое состояние.

Так дело обстоит не только с тобой. Почти все люди сталкиваются с такими чувствами. У них слабые корни, а без сильных корней обещание здорового цветения тысяч цветов так и останется обещанием. Почему твои корни хилы? Потому что ты лишаешь их силы.

В Японии есть деревья, которым четыреста или даже пятьсот лет, а высота их всего лишь сантиметров десять. Разведение таких деревьев считается искусством. Я же считаю это откровенным убийством. Многие поколения садовников поддерживают эти деревья.

Представьте себе дерево, которому пятьсот лет. Вы видите, что его ветви стары, хотя и малы. Перед вами все равно как крохотный старичок, но ствол деревца покачивается, листья шуршат на ветру. Суть в том, что садовники сажают росток в горшок, у которого нет дна, и потом стригут ему корни. Когда корни показываются из земли, их просто срезают. Люди ничего не делают с самим деревцем, а всего лишь срезают корни. У какой-нибудь семьи есть маленькое дерево, которому пятьсот лет, и все эти годы поколения старательно стригут корни. Такое дерево может прожить тысячи лет, но оно ни разу не зацветет, не принесет плоды.

То же самое происходит с людьми во всем мире. Их корни с самого детства неминуемо отстригают.

Каждому ребенку приходится быть послушным. Вы режете его корни. Вы не даете ему возможность подумать о том, стоит ли ему соглашаться с вами. Вы не позволяете ребенку принимать собственные решения. Вы не разрешаете ему нести ответственность за самого себя. Вы отнимаете это понятие и прячете его за красивым словом «послушание». Вы отнимаете у ребенка его свободу, индивидуальность с помощью простой стратегии: вы повторяете, что он всего лишь ребенок, который ничего не смыслит в жизни. Родители все решают за ребенка, а он вынужден быть абсолютно послушным.

Послушный ребенок пользуется уважением. Но именно из-за такого вашего отношения к нему вы исковеркаете ему жизнь. Он вырастет, но все же не повзрослеет. Он постареет, но так и не расцветет, не принесет плоды. Он будет жить, но его жизнь не будет напоминать танец, песню, праздник. Вы уничтожили в нем главную способность, которая делает человека оригинальным, подлинным, открытым, которая создает в нем цельность.

Когда я был ребенком... в нашей семье было много детей. У меня было десять братьев и сестер, при этом у нас жили дети моих двоих дядей... Я же видел, что уважали тех детей, которые слушались взрослых. И тогда я понял (причем не только в отношении моей семьи, но и всех детей на свете), что если я хочу пользоваться уважением окружающих, если хочу стать респектабельным человеком, тогда я не смогу развить свою индивидуальность. Еще в детстве я отказался от всякой мысли о респектабельности.