Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге

Ведущий задавал Алматову вопросы, исполненные возмущения, но тот давал такие ответы, от которых ведущий возмущался еще больше и даже начал краснеть и терять контроль над ситуацией. Переход на личности выглядел крайне непрофессионально с обеих сторон. В студии запахло дракой. В этот момент объявили рекламу, и ведущий вышел. Вернувшись через несколько минут припудренным, он напомнил зрителям тему передачи. Тем временем я взглянула на Серебряного, и тот дал понять, что готов сделать публичное заявление в мою поддержку. Женщины недоверчиво поглядывали то на меня, то на него. Тут на студию, словно тайфун, обрушился Джигурда, известный своими эксцентричными выходками и громогласным голосом. Он подошел ко мне и спросил, что я тут делаю. Узнав, что я не вижу дочь уже два года, Джигурда загадочно произнес:

– Длинная и непростая у тебя дорога… У таких, как мы, дороги простыми не бывают.

Джигурда показался тогда совершенно обычным человеком, не похожим на свой сценический образ. Несколько минут мы тихо беседовали, воспользовавшись хаосом, созданным на съемочной площадке перебивающими друг друга людьми. Затем прозвучало мое имя.

Подойдя к микрофону, я попыталась не только рассказать свою историю за отведенное мне время, но и сделать акцент на бесполезности самого конфликта.

– Враждующие между собой родители тратят энергию впустую. На этой патогенной территории как грибы плодятся «Алматовы», коррупция в судах и в органах опеки. Вместе с тем у всех нас одна цель. Наша цель – добиться ужесточения закона в соблюдении прав ребенка и уголовной ответственности для каждого родителя, который злоупотребляет своим правом…

Серебряный, который стоял слева от меня, неожиданно заявил:

– Это МОК забрал у Светланы Спиваковской ребенка. Мы помогали Проценко, потому что он выставлял ситуацию в ином свете. Теперь ситуация выглядит иначе, и мы считаем, что материнские права Светланы ущемлены. МОК больше не станет поддерживать Проценко в противоправных действиях по отношению к ребенку.

Это признание было настолько неожиданным, что все замерли в недоумении. Я посмотрела на Серебряного, пытаясь определить, не является ли это заявление провокацией или самопиаром, в котором главу МОК часто упрекали. Неужели за время, проведенное в беседах перед эфиром, нам действительно удалось найти общий язык и преодолеть разногласия отцов и матерей, которого так ожидали телепродюсеры? Снова в кармане завибрировал телефон: это была очередная эсэмэска от Захарова. Он предостерегал меня от доверия Серебряному, уверяя, что тот – преступник и я ни в коем случае не должна вступать с ним в контакт.

После эфира Серебряный предложил всем участникам продолжить переговоры на нейтральной территории, в кафе недалеко от телебашни. Никто из женщин не хотел даже думать об этом, и я понимала и уважала их чувства. Но я также была глубоко уверена, что наладить контакт с МОК совершенно необходимо.

И, даже будучи единственной женщиной среди более десятка мужчин, я согласилась пойти на эту встречу. Некоторые из МОК по-прежнему были настроены по отношению ко мне враждебно, видя в моем лице не только своих бывших жен, но и всех вместе взятых женщин, от которых они не ожидали ничего, кроме коварства и подлости.

Алматов, самодовольно усевшись напротив, сразу устроил мне допрос, из которого стало ясно, что он не раз общался с Проценко. Возможно, этот человек даже следил за мной, поскольку не скрывал, что в прошлом работал во внутренних органах. Он дал мне понять, что моя личная переписка и деятельность «Женщин нашего города» находятся под его пристальным наблюдением. Но достичь желаемого эффекта – напугать меня – ему не удалось. Напротив, я лишь укреплялась в своей внутренней правде.

Когда Алматов исчерпал основные уловки из своего арсенала, из-за стола встал Серебряный и дал понять присутствующим, что видит во мне возможного союзника МОК. А нашу общую цель может обозначить так: ужесточение ответственности для недобросовестных родителей. Мужчины обескураженно молчали и переглядывались. Кажется, никто из них не был готов к военному союзу с женщиной. Затем Серебряный присел рядом со мной и сказал:

– У меня очень сложная ситуация с Юлей, а у тебя с Романом. Уже больше года Юля отказывается идти на переговоры, и твой бывший муж, я так понимаю, тоже. У меня есть предложение: поскольку ты общаешься с Юлей, а я знаком с Романом, то мы могли бы стать медиаторами в делах друг друга. Пожалуй, лучшего решения нам здесь не найти. Я готов даже поехать в Новороссийск, чтобы убедить Романа предоставить тебе встречу с Ксюшей, хотя бы на одну секунду. Ну, это для начала, – улыбнулся он.

Предложение показалось мне разумным и взаимовыгодным. Вряд ли бы он стал обманывать меня, рискуя примирением с бывшей женой и общением с сыном. Я понимала, что никогда не смогу просчитать все ходы недавних оппонентов, но интуитивно предпочитала пусть и рискованную, но все же дорогу к миру и решению.