Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге

– Назовите ваш возраст и место жительства. Совпадает ли адрес с местом прописки? Имеются ли несовершеннолетние дети? – его голос звучал умиротворяюще. Задавая формальные вопросы один за другим, судья делал пометки карандашом. Мне хотелось отвечать ему на вопросы максимально развернуто и рассказать всю историю как есть. Внутри меня что-то расслабилось. Судья не перебивал, а заинтересованно слушал, продолжая что-то отмечать перед собой карандашом. Периодически заглядывая в Кодекс, лежащий перед ним на расстоянии вытянутой руки, он уточнил даты и результаты предыдущих судебных процессов. В отличие от допроса дознавателей и прокуроров, отвечать судье Данилову было намного легче и даже приятнее. Его спокойствие сглаживало смысл произнесенных им слов, которые являлись неизменной формой ведения уголовного процесса и тем моральным кнутом, который специально создан, чтобы публично демонстрировать величие института правосудия перед отдельно взятой человеческой личностью.

Новая адвокат Ромы вела себя агрессивно с самого начала. Она сразу, на первом же заседании заявила ходатайство о постановке запрета на выезд подсудимой за пределы Санкт-Петербурга. Судья, выслушав ходатайство, попросил высказаться всех участников процесса по очереди и затем отклонил его с тем же непоколебимым спокойствием, с каким он переворачивал страницы в судебных делах.

Во время заседания судья Данилов досконально исследовал материалы проверок, якобы свидетельствующие о совершенном мной преступлении. Затем, неожиданно для всех, вынес постановление о привлечении судебного пристава-исполнителя и дознавателя к нашему процессу в качестве свидетелей. Пока секретарь выписывала каждому из нас повестку, прокурор о чем-то тихо переговаривался с адвокатом Ромы. Я спросила, могут ли в суд быть допущены наблюдатели. Секретарь посмотрела на меня так, словно я пригласила ее на тараканьи бои. Николаевна, стоявшая рядом, жестом дала понять, что здесь не место для глупых вопросов, и уже на улице, не стесняясь в выражениях, объясняла мне, куда я должна засунуть свою наивную веру в правосудие и своих наблюдателей.

– Данилов, конечно, мужик отличный, – сказала Николаевна. – Но не идиот, чтобы выносить тебе «оправдаловку»!

– Но почему? – не понимала я. Николаевна была из тех адвокатов, которые никогда не отвечали на вопрос, который был поставлен.

– По кочану! – передразнила она. – Никто не выносит оправдательных приговоров в России! Судья не станет рисковать своим креслом из-за того, что пара алчных прокуроров накопала против тебя дело.

– Но ведь я не раз предпринимала попытки…

Адвокат не дала мне закончить.

– Состав статьи 157 УК РФ формальный, – сказала она. – Никого не интересуют детали и причины отсутствия денежных переводов за четыре месяца. Главное, что они не поступили на счет взыскателя.

Но я почему-то наивно верила, что судья Данилов не зря делал пометки, слушая меня, верила, что этот суд не обернется формальным приговором. Потому что нечестно обвинять невиновного. Потому что иногда вера бывает так же необходима, как воздух.

Глава 7

Через несколько часов мне позвонили из редакции программы «Свобода и справедливость» на Первом канале.

– Мы прочитали в блоге Ольги Слуцкер, что с вами случилось, это неслыханно! – редактор была исполнена сочувствия и говорила так быстро, что я не успевала ей отвечать. – Как ему это удается? Вы первая, на кого завели столько уголовных дел! Детей похищают, но чтобы так травить бывшую жену! Светлана, мы хотим пригласить вас, чтобы обсудить проблему. Скажите, вы можете приехать завтра?

Отметив про себя то, что я пока не лишена судом возможности перемещения, я согласилась участвовать в программе, и редактор прислала мне билеты. Тем же вечером я села на ночной поезд и отправилась в Москву.

По переговорам редакторов в телецентре я догадалась, что вместе со мной в передаче также будут участвовать известные моковцы – Серебряный, Алматов и другие члены «мужского братства». Это известие застало меня врасплох, так как было известно, какие страсти кипят между всеми участниками конфликта. Вряд ли возможно решить проблему, устраивая публичное «лобное место» ради потехи или рейтинга. Такое ток-шоу имело все шансы перерасти в кровавую бойню прямо в прямом эфире.

Только я собралась уточнить у редактора, в какую именно гримерку меня ведут, как перед моим носом захлопнулась дверь. Войдя в широкое полупустое помещение и оглядевшись по сторонам, я сразу узнала эти лица. А «лица», безусловно, узнали меня. Их было четверо. Серебряный, Алматов и еще несколько мужчин. Хотя мы не были знакомы лично, мы хорошо знали друг о друге. До эфира оставалось около часа, но вместо того, чтобы повидаться с другими матерями, ставшими жертвами МОК, я оказалась наедине с «врагами». В одной гримерке. Не найдя другого выхода, я уткнулась в папку с документами, привезенными с собой, как вдруг Серебряный обратился ко мне:

– Сколько вы уже не видите Ксюшу?

Я подняла глаза и ответила:

– Полтора года.

Некоторое время все молчали. Мужчины сверлили меня взглядами. Потом Серебряный вздохнул: