Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге

В начале заседания судья-мужчина заявил:

– Отказать матери в общении с ребенком не может никто, – и затем обнадеживающе посмотрел на меня. – Если Проценко не явится и в следующий раз, то решение будет вынесено в его отсутствие.

На следующем заседании в зале суда неожиданно появилась инспектор из органов опеки. Уже знакомая мне женщина, та, что с рыбьими глазами, встала и сообщила, что «по ее информации, Роман Борисович находится с дочерью в санатории на лечении». Судья занес ее слова в протокол и уточнил, в каком именно санатории Проценко проходит лечение. Однако вместо ответа женщина с рыбьими глазами сказала:

– Прежде чем передавать ребенка на общение матери, необходимо выяснить, не повредит ли это психике девочки! Надо получить одобрение специалистов, м-м-м… психологов.

Мне сразу стало понятно, к чему она клонит. Рома ведь уже наладил отношения с местными «психологами» и, не являясь на суд сам, старался влиять через опеку. Но судья, с удивлением взглянув на женщину-рыбу, лишь уточнил, есть ли у нее самой дети.

– Есть, – пробормотала инспектор, сжимая перед собой папку с документами.

– И как, их не травмирует общение с вами? – произнеся эти слова, судья объявил заседание закрытым, встал и поспешно удалился из зала.

Следующее заседание в Октябрьском суде было назначено через неделю, и мне пришлось отправить ходатайство судье Данилову в мировой суд в Петербурге, извещая о том, что не могу присутствовать на назначенном им заседании, поскольку нахожусь в Новороссийске, где рассматривается мой иск об общении с ребенком.

Ожидая нового суда, я помогала бабе Наде собирать сливы, поливать деревья, а вечерами мы просто разговаривали, сидя в ее небольшом саду среди яблонь и кошек.

Глава 17

12 июля 2012 года суд Новороссийска вынес решение, полностью удовлетворив мои требования о порядке общения с ребенком. Проценко был обязан передавать мне Ксюшу для общения в Санкт-Петербурге на один календарный месяц каждые два месяца. В решении суда было также сказано, что оно обращено к немедленному исполнению. То есть уже 1 августа я могла забрать Ксюшу домой!

Это было огромной победой, которая досталась мне невероятной ценой. Теперь, когда на руках был исполнительный лист и приближалась дата моего общения с Ксюшей, казалось, будто этих двух лет борьбы вовсе не было… Что скоро все закончится, ведь Рома подчинится решению суда, а Ксюша, увидев меня, уже сама не позволит им больше нас разлучить.

В решении суда было также указано, что Проценко чинит мне препятствия в общении с дочерью и что в случае несоблюдения прав общения матери с ребенком должен быть привлечен к административной ответственности. Когда я позвонила адвокату, чтобы сообщить эту радостную новость, Николаевна мне строго сообщила:

– Пока ты там судишься, Данилов вернулся с отпуска. И знаешь что?! Он не отложил суд из-за твоего отсутствия, потому что Проценко сегодня был на заседании в Петербурге! Он давал показания судье Данилову о том, что ты якобы сама не хочешь общаться и что он не может тебя заставить общаться с дочерью.

– Что за черт? Немыслимо! Как ему еще хватает наглости притворяться, что он в санатории? Впрочем, есть и хорошая новость! Я только что получила решение суда о порядке общения с Ксюшей!

– Отправь это решение по факсу судье Данилову, у него уже глаза на лоб лезут от вашего водевиля! Твой Проценко пришел весь такой представительный, в костюме, деловой… Боже, где ты вообще взяла такого мужика? – разгоряченно спросила адвокат и тут же перебила сама себя: – И еще, слышишь, сходи там, в Новороссийске, на Главпочтамт и возьми справку об отправленных тобой в его адрес денежных переводах. Нам тут еще немало работы предстоит!

Чтобы отправить факс, мне требовалось для начала его найти. Обратившись к Рите, я узнала, что факс имеется у ее сестры на работе. Сестра Риты работала следователем в «Госнаркоконтроле». Рита обещала все устроить.

Дойдя по улице Советов до улицы Свободы, я свернула за угол и очутилась перед высоким зданием «Госнаркоконтроля». Меня пропустили внутрь, но, чтобы добраться до нужного кабинета с факсом, мне пришлось преодолеть три двери с решетками.

Наконец, сестра моей подруги Риты со Второго Бугра встретила меня и отвела туда, где я могла отправить факс судье Данилову. Я просила отложить заседание в Петербурге, поскольку согласно судебному решению буду ожидать в Новороссийске встречи с ребенком, которая (теперь даже известна дата!) должна состояться 1 августа. То же решение я направила факсом начальнику Ромы, чтобы держать его в курсе дел и чтобы Проценко уже не мог отвертеться, ведь решение было обращено к немедленному исполнению, то есть фактически вступило в законную силу.

Затем, обойдя площадь Свободы, я зашла на Главпочтамт. Работница почты, получив от меня официально составленный запрос о том, отправлялись ли почтовые переводы в течение лета и осени 2011 года в адрес Проценко, стала серьезно его изучать, словно это была теорема Ферма. Вскоре к ней присоединились еще две операционистки.