Гроза на Шпрее

Огромный зал, стилизованный под старинную пивную, сегодня был почти полон: плохая погода загнала сюда не только завсегдатаев, а и много случайных посетителей, в большинстве молодежь, которая для вечерних свиданий выбирала самые отдаленные уголки. Смирившись с перспективой провести вечер на людях, они теперь стремились выжать из создавшейся ситуации как можно больше удовольствий и, сдвинув столики, расположились одной веселой компанией. За другими столиками играли в карты. Одни партнеры нехотя — только бы провести время, другие были захвачены азартом. За их спинами толпились «болельщики», у каждого из них был свой фаворит игры в скат. С непроницаемым взглядом, как того требовали неписаные правила, они наблюдали за картами и ходами своих любимцев, время от времени пригубливая большие кружки с пенистым напитком. За остальными столиками тоже пили пиво и разговаривали, где степенно, тихо, где громко и возбужденно, в зависимости от количества картонных кружков, лежавших перед каждым — кружочки означали количество выпитых кружек.

Свободные места нашлись у стены, недалеко от входа. Стена была обшита темным деревом, из которого овалами выступали днища изящных бочек с такими же изящными кранами. Вместо табуреток стояли лакированные бочоночки с выемкой для сиденья.

— Очень мило, — заметила Берта, с любопытством озираясь вокруг. Она впервые попала в восточную зону, о которой читала столько ужасного, и ее теперь удивляло, что тут уютно, что публика здесь совершенно пристойная, гораздо более пристойная, чем в барах американской зоны, где орали, а иногда и разбойничали пьяные солдаты оккупационной армии, где хохотали вульгарные женщины, профессия которых не вызывала никакого сомнения.

— Франц! — позвал Лютц молодого кельнера, хлопотавшего у одного из ближайших столиков, — две кружки.

— Минуточку, герр Лютц, только рассчитаюсь с клиентом.

Услышав произнесенное кельнером имя, высокий плечистый человек, сидевший спиной к проходу, оглянулся.

— А, герр Лютц, — приветливо воскликнул он и, поднявшись, подошел к столику у стены. — Дело у меня короткое, не пугайтесь. Простите, что мешаю вам, фрау…

— Фрау Берта, — познакомил Лютц, — а это председатель нашего школьного совета — герр Винклер. Чем могу служить?

— Вы очень хорошо выступили сегодня, герр Лютц! Поставили принципиально важный вопрос. Не могли бы вы свои соображения по поводу учебника истории изложить на бумаге? В виде короткой докладной записки?

— Если это что-то даст…

— Безусловно. Гарантирую, что дам делу ход.

— Как скоро это надо сделать?

— Примерно к концу недели. Вас устраивает такой срок?

— Вполне.

— Очень рад, что мы договорились. Еще раз простите мою назойливость. До свидания, герр учитель, желаю фрау приятно провести вечер.

Поклонившись, Винклер ушел.

— Ты заметила, какие у этого человека хорошие глаза? Умные, теплые, словно согреты внутренним огнем?

— Да. Но лицо очень измученное. Кажется, оно все состоит из острых углов… как теперь рисуют некоторые современные художники.

— Он прошел через пекло Бухенвальда, — коротко объяснил Лютц. — Один мой приятель-итальянец любил повторять где-то вычитанное изречение: встав перед необходимостью выбрать: кем быть — палачом или жертвой — избери судьбу жертвы. Так вот, когда я гляжу на таких, как Винклер, мне всегда вспоминаются эти слова. Я тоже предпочел бы стать жертвой, а не офицером райха.

— Не говори так громко, на нас смотрят. Обрати внимание на субъекта справа, он так и впился в тебя глазами.

— Ты очень нервна сегодня, Берта. Его наверняка больше интересует красивая женщина, чем ее спутник.

— Нет, нет… Скорее рассчитайся и пошли. Мы и так уже здесь задержались…

Лютц жестом подозвал кельнера. Незнакомец, любопытство которого так обеспокоило Берту, бросил на стол несколько марок и направился к выходу.

Минут через пять из бара вышли и Карл с Бертой.

Машин на стоянке осталось мало, было одно такси, рядом с длинной частной машиной, над раскрытым капотом которой склонилась фигура то ли ее владельца, то ли шофера.

— Приятель, отвезешь в центр? — спросил Лютц водителя такси.

— В один конец? — заколебался таксист.

— В два, — поспешно сказала Берта. — Обещай мне, Карл, что ты сразу же вернешься на этой машине.

— Хорошо, если в два, с удовольствием. — Сразу повеселев, шофер открыл заднюю дверцу.

Как только такси отъехало, человек, который копался в моторе длинной машины, выпрямился.

— В два конца? — пробормотал он вполголоса. — Прикинем, сколько это займет времени.

Включив в машине свет, он поглядел на часы.

…Высадив Берту в районе Целендорфа, Карл Лютц пересел на переднее сиденье. Он любил наблюдать за дорогой, которая стелилась под колесами, выхваченная из темноты яркими фарами. Езда действовала на него успокаивающе, мысли тоже разворачивались ровной лентой, словно раскручивались на большой бобине, которая вращалась в одном ритме с колесами. Но сегодня этот ритм был нарушен. Поездка на автомобиле напоминала слепой полет, где каждую минуту можно столкнуться с неприятными неожиданностями.