Гроза над крышами

Что выходит? А выходит то, что не следует ни дергаться, ни расстраиваться, и вообще обо всем этом лучше не думать. Жизнь продолжается, и впереди полно обычных забот и раздумий, а самый животрепещущий и насущнейший вопрос: чем кончится у Байли завтрашняя долгая прогулка с Тами?

Тщательно завернув кинжал в холстинку, Тарик убрал его на прежнее место и достал все-таки бляшку, осмотрел ее со всех сторон, подержал на ладони. Ну, скажите на милость, что в ней такого ценного, что за ней заявилась загадочная пантерка? Очень может быть, что это не имеет отношения к нечистой силе: есть еще Белое Чародейство, про которое ничего толком неизвестно, кроме того, что оно, в противоположность Черному Злу, не то что одобряется Создателем, но, безусловно, им терпимо как приносящее порой людям пользу...

Бляшка смирнехонько лежала на ладони — загадочная, непонятная, но мирная, такое уж возникало впечатление. Что любопытно, пантерка не могла отыскать ее сама: требовала отдать ей или выкинуть за забор, где бляшка станет бесхозной. Но нет никакого толку ломать над этим голову, все равно разгадки не доищешься...

Положив бляшку обратно в ящик и ощутив обычные утренние позывы, Тарик оделся в домашнее и босоногим направился в нужный домик на задах огорода. В доме все явно еще спали. Сделав свои дела, он остановился у забора, отделявшего огород покойного дядюшки Пайоля: как водится меж добрыми соседями, не высокого и не сплошного дощатого, а редкого штакетника Тарику по пояс. Черныш туда не пролезет, а котофеи и ежики к соседям ходят запросто, и никто против этого не возражает, потому что сплошная польза: котофеи ловят и своих мышей, и соседских, и так же ежики, не разбирая границ владений, изничтожают огородных вредителей...

На краю, у забора, росла двумя рядочками дюжина развесистых ореховых кустов, усыпанных незрелыми еще крупными орешками в зеленой кожуре. Урожай и в этом году ожидается богатый.

Вот это и есть ближайший житейский вопрос, занимающий сейчас больше всего: как теперь будет с орешником? Добрый дядюшка Пайоль Малышей к кустам не допускал (они по неразумию могли попортить ветки), но все Недоросли и Школяры с улицы Серебряного Волка могли нарвать себе мерку спелых орехов, так что ни единого не оставалось. Взамен, из чистой благодарности, они помогали ухаживать за огородом. Дядюшка Пайоль говорил с улыбкой: мало у него осталось зубов, чтобы грызть орехи, а варенья из молодых зеленых орехов он никогда не любил.

Как же теперь распорядится орешником бабушка Тамаж? О заведенном дядюшкой Пайолем обычае она очень быстро узнает, поближе сойдясь с соседями, — о нем знает вся улица. Но это ее ни к чему не обязывает, теперь орешник принадлежит ей. Если решит продавать на ближнем рыночке спелые орехи или варенье из недозревших — ничего тут не поделаешь: она будет в своем праве. И такой большой орешник один на улице Серебряного Волка — ореховые кусты есть далеко не у всех, а если у кого и растет один-два кустика, то плодоносят они плохо (и у родителей Тарика тоже). Дядюшка Пайоль явно знал какой-то огороднический секрет, а ими огородники ни с кем не делятся, это семейные тайны...

Негромко скрипнула дверь, из своего нужного домика вышла бабушка Тамаж, и Тарик собирался поскорее отвернуться, сделать

вид, что поутру по-хозяйски озирает свой огород (крайне неполитесно пялиться на человека, когда он заходит в нужный домик или выходит из него, это даже малые дети знают).

И застыл, неполитесно таращась в ошеломлении.

Их разделяло совсем невеликое расстояние, и он видел все...

Бабушка Тамаж была в том самом платье, но без чепца. Ее голову охватывала повязка из чистой белой холстинки, этакая шапочка, и прекрасно было видно, что над одним ухом она бугрится, как и положено, а против другого так плотно прилегает к голове, словно уха нет. Совсем нет, будто его отрезали под корень.

Левого уха нет!

Тарик стоял столбом, ничего еще не соображая толком, — а бабушка Тамаж, не остановившись, не задержавшись, прошла мимо, бросив на Тарика пристальный цепкий взгляд.

Что это был за взгляд... Невыносимо злобный, исполненный ярости и такой ненависти, так что у Тарика холодок по спине прошел и сердце неудобно повернулось. Словно бы даже взгляд не человеческий, а...

Наберусь смелости и закончу: звериный. Куда-то подевалась прежняя добродушнейшая бабушка. Ее блекло-синие глаза ничуть не походили цветом на желтые глазищи ночной гостьи, но это был тот же самый взгляд, никаких сомнений...

— Чтоб ты сдох, пащенок... — пробормотала старуха, уходя.

Тарик смотрел ей вслед все так же оцепенело. Он еще не привел в порядок скакавшие беспорядочно мысли, но откуда-то всплыло и угнездилось твердое знание: прежней спокойной и большей частью беспечальной его жизни на улице Серебряного Волка нежданнонегаданно настал конец, и неведомые серьезные невзгоды придвинулись вплотную ясным солнечным утром...

Красноярск, июль 2023