Гроза над Миром

Они поджидали ее на выходе. Какой-то новый фортель? Наоми не успела придумать, как отвязаться от них в этот раз, а ватага уже ретировалась. «Попутного ветра в задницы…» и Наоми улыбнулась Наставнику Кевину Ватанабо. Очень вовремя он подошел. Парни издали заметили его выкрашенную в платиновый цвет шевелюру — символ наставничества и смылись с глаз подальше.

Ватанабо не вернул ей улыбку, оставшись серьезен, даже мрачноват.

— Ты позволяешь собой помыкать, ученица Вартан.

— Ничуть. На мне, где сядешь, там и слезешь.

— Леонид оскорбляет тебя публично. Не позволяй ему этого.

— Он — умный. А я… так себе.

— Если не поставишь Леонида на место, скоро перестанешь себя уважать. И это определит твою дальнейшую жизнь.

Наоми стало холодно.

— Наставник… Если я вызову Леонида — сто процентов — он меня убьет. Он же лучший стрелок в школе!

— Не давай себя унижать.

Он ушел, не дожидаясь ответа.

Наоми записалась на факультатив по математической истории, чем повергла Леонида в состояние тихого озверения. Этот семинар доверили вести ему, как самому способному ученику.

— Скажи… уважаемая, что такое странный аттрактор?

Наоми машинально пригладила несуществующую прическу, в аудитории засмеялись.

— Фазовая траектория системы затушевывает сплошняком некоторую область… Наоми помогала себе жестами, показывая, как невидимым карандашом наносит круговую штриховку на такой же невидимый лист бумаги, — Предсказать траекторию по известным начальным точкам совершенно невозможно…

— Следовательно…. — Леонид сделал артистическую паузу, мечтательно глядя в окно, — Ход истории непредсказуем!

— Ерунда! — вырвалось у Наоми, и она тут же пожалела, что не прикусила вовремя язык.

— Да что ты мелешь? — прошипел Леонид, — Ты… уважаемая, не решишь простейшего уравнения в частных производных, а рассуждаешь, как…

— Не решу, — призналась Наоми, — А увидеть ошибку в твоем рассуждении могу. Жизнь человека своеобразна и непредсказуема. Но он рождается, растет, достигает зрелости и обязательно умирает, сколь долго бы не избегал смерти. Это верно для каждого человека. И для любого общества тоже. И есть понятие средней длительность жизни. И срок существования цивилизации Терры был оценен заранее, и конец был таким, как предсказано, если не ужаснее.

— Хорошо…. - тихо, словно про себя, сказал Леонид, — Я доложу наставнику, что мне сорвали занятия. Если… никому не нужно… пусть.

Опустив голову, он вышел со скорбным видом.

На просьбу Леонида строго наказать ученицу Вартан за бестактное поведение и употребление этически неприемлемых понятий Наставник лишь заметил с улыбкой, что Леонид и Наоми не поняли друг друга, поскольку, имея в виду одно, на деле говорили о разных вещах.

— Цивилизации, как и судьбы людские — неповторимы, — Ты прав. А финал у всех — один. Она права.

Ш-ш-ш-и-х! Бледно-лиловый луч бластика прожег насквозь очередную деревяшку, из тех, что Наоми выстроила рядком у дальней «стены» старой конюшни. На самом деле, стена давно превратилась в сплошное сито из мелких дырок, а те места, где они сливались воедино, зияли неправильной формы отверстиями. Четыре столба по углам поддерживали ветхий навес. Ватанабо предупредил учеников, чтоб были внимательны: стоит подрезать лучом опору и крыша рухнет глупцам на головы.

Наоми утерла потное лицо подолом расстегнутой до пупа рубахи, потом сняла ее и отшвырнула прочь. Жарища. Из одежды на ней остались лиф да короткие шорты. Взмах руки, прерывистое сияние луча… Блин!! Из десяти — четыре промаха.

— Притомилась, уважаемая? — оказывается, Леонид давно наблюдал за ее потугами стать хорошим стрелком.

Огрызнулась:

— Вали отсюда!

— Встретимся на семинаре. А руку при стрельбе надо прямо держать, уважаемая.

Он гордо удалился.

По манию руки Леонида на визуализаторе возник устрашающий, похожий на горный пик график роста и последующего спада численности населения Терры, а Леонид, постояв несколько секунд с открытым, как бы в изумлении ртом, продолжал говорить, воодушевленный вниманием слушателей.

— Никакая «игра параметрами модели» не переменит прискорбного итога, если принять, что человечество жило, проедая невосполнимый природный ресурс своей планеты. Есть вещи, с которыми невозможно примириться, настолько они противны. Как принять факт, что всеобщие равенство, братство и счастье — недостижимы? И учение, провозгласившее их — в своей основе ошибочно. Так же ошибочен взгляд на Homo sapiens, как на вершину творения, переустроителя мира, покорителя природы. Все его благие намерения (и действия) лишь вымостили дорогу в ад. Взгляните на рисунок! С каким упорством фактический рост народонаселения следовал теоретически предсказанному, когда люди вступили в свое третье тысячелетие, все еще не зная, как помешать старику Мальтусу смеяться последним. Закончился 20 век, не самый страшный в истории человечества.