Гроза над Цхинвалом

В то, что грузины прекратили обстрел до тех пор, пока сдавшиеся не доберутся до Тбилиси, не верилось. Может, это просто хитрость – заставить поверить, что опасности никакой нет, чтобы люди выбрались из убежища, а там притаившиеся охотники перестреляют всех, точно в тире?

На пороге убежища появился миротворец. Все ждали его слов, как, наверное, будут ждать представшие перед последним судом: кому – на небеса, кому – под землю.

– Скоро обстреливать начнут, – сказал миротворец. – Танки на прямую наводку выводят.

Сергей почувствовал невыносимую усталость. Но и оставаться на месте он больше не мог. Поднялся на ноги и поплелся к выходу.

23. Олег

Ополченцы отдыхали. Полчаса назад они напоролись на отряд грузин и потеряли в скоротечной перестрелке одного человека. Отряду удалось оторваться от наседающих преследователей и уйти. Теперь бойцы приходили в себя.

Появился Ревазов. Он торопился, лицо его светилось радостью. Командир словно помолодел. Встретив вопросительные взгляды ополченцев, он широко улыбнулся и выдохнул:

– Россия вступила в войну! К Цхинвалу идут части пятьдесят восьмой армии.

– Это правда? – Олег рывком вскочил на ноги.

– Конечно! Президент Медведев сказал, что не допустит геноцида нашего народа. Да что с тобой?

– Ничего… – Светлов с трудом выталкивал слова из горла. – Наконец-то! Знаешь, – он посмотрел на Ревазова, – первый раз чуть ли не за двадцать лет мне не стыдно за свою страну…

Хасан Николаевич понимающе посмотрел на него, едва заметно кивнул.

– Мы должны продержаться и не дать грузинам разрушить город. Должны! Но сейчас перед нашим отрядом поставлена важная задача, – командир развернул карту, отчеркнул ногтем какое-то место на ней. – Нужно пробраться сюда, – он посмотрел на Олега и пояснил: – Это грузинское село. Недалеко отсюда. Людей непризывного возраста там не осталось, грузины их вывезли. Они постоянно тревожили нас оттуда, но в последние часы что-то затихли.

– Может, пакость какую готовят? – предположил один из ополченцев.

– Это нам и предстоит узнать, – сказал Ревазов.

Они осторожно продвигались по разрушенной улице. Кто и когда ее успел раздолбить, Олег не знал. От дома, стоявшего слева, осталась только одна стена. Стекла из окон вылетели, ветер развевал запыленные шторы. Дикость, комнаты уже нет, а гардины по-прежнему висят…

В деревне было тихо. Ополченцы давно прошли ее окраину и теперь приближались к центральной части селения. Никого… Вывернула откуда-то кудлатая дворняга, уселась посреди дороги, энергично почесалась и вновь потрусила по своим собачьим делам.

Впереди открытое место, с флангов их там ничто не будет прикрывать… Но идти нужно, приказано добраться до противоположного конца села, название которого Светлов так и не удосужился узнать.

Автоматы ударили сразу с двух сторон. Ополченец, шедший чуть впереди Олега, согнулся пополам и ткнулся лицом в землю. Что-то выкрикнул Ревазов, что именно – Светлов не расслышал. Но и так было понятно, что нужно отходить – слишком хорошую мишень представляла из себя их группа.

В развалинах не укрыться, там попросту негде спрятаться. Значит… Олег перебежал дорогу, проскочил в полуоткрытые ворота и скользнул за угол покосившегося сарая. В этот момент словно раскаленная плеть стегнула его ногу ниже колена. Брючина быстро потемнела от крови. Зацепили!

Светлов затравленно осмотрелся. Выход один – постараться укрыться в доме. Для этого нужно перебежать двор (слава Богу, он совсем маленький) и подняться на крыльцо. Пустяк – для здорового человека.

Сильно припадая на раненую ногу, он кое-как доковылял до крыльца, но зацепился за ступеньку и упал. Вставать времени не было. Олег подтянулся на руках, перетаскивая ставшее непослушным тело. Еще! Еще немного… Ну! Вдруг он почувствовал, что кто-то тянет его за шиворот. Совсем слабо, но настойчиво. Светлов поднял глаза и увидел старушку, одетую в длинное черное платье. Изо всех сил она пыталась помочь раненому. Олег рванулся, почувствовал, что проклятое крыльцо осталось позади, но в этот момент страшная боль пронзила его тело, и он потерял сознание.

24. Эйнар

Третья цель появилась только под вечер. Это был мальчишка лет четырнадцати-пятнадцати. Он целеустремленно мчался куда-то. Куда, Эйнар, естественно, не знал, да и не стремился узнать. Предположим, стервец несет срочное донесение врагу.

Мальчишку он снял влет, но немного напортачил. Пуля сбила пацана с ног, однако он остался жив и упорно пытался отползти к стене дома, все более и более оказываясь на виду. Похоже, ничего уже не соображал. Пришлось истратить на него второй патрон.

Занеся мальчишку в свой «охотничий реестр», Эйнар долго недовольно покачивал головой. Пижонство во время работы недопустимо! Пусть никто не видел его небрежности, но себя-то не обманешь…