Гроздь рябиновых ягод

В коридоре девчачьего корпуса красовалась пушистая ёлка, наполняя хвойным духом всё помещение. Вокруг ёлки царила весёлая предпраздничная кутерьма. Кто-то развешивал последние украшения, кто-то растягивал над ёлкой кумачовый плакат, кто-то устанавливал патефон, принесённый по такому случаю из кабинета заведующей. В учебной комнате шла последняя репетиция гимнастов, готовящихся показать «пирамиду», рядом пионервожатая повторяла с малышами декламацию стихотворения.

Праздничная суета захватила и Нину с Лизой. Позабыв о недавней драке, девочки взялись готовить свои костюмы. В концерте они должны были танцевать лезгинку. Им дали два новых чёрных халата, предназначенных для уборщицы. Чтобы они стали похожи на черкески, девочки пришили к ним бумажные газыри, подпоясали мальчишечьими ремешками, к ним прицепили картонные кинжалы. Для пущей убедительности угольком нарисовали себе усы. Это был их первый настоящий Новогодний праздник, с Дедом Морозом, подарками, выступлениями, и они волновались.

После торжественной линейки начался концерт. Лезгинку проводили дружными аплодисментами. Радость девчушек омрачало только то, что мама не видит их триумф, посещения родственников в этот день были запрещены. После «пирамиды» гимнастов пришёл, наконец, Дед Мороз. Из-под обшитой ватой кумачовой шапки смотрели такие знакомые молодые и весёлые глаза. Веночка недоумённо оглянулся на сестёр:

– Так это же… наш воспитатель… Тимофеевич…

И тут же забыл о своём маленьком разочаровании, потому что «Дед Мороз» раскрыл широкий мешок и начал одаривать ребятишек. Каждому досталось по румяному яблоку и по настоящей шоколадной конфете в ярком фантике. Праздник закончился хороводом. Взявшись за руки, детдомовцы дружно пели:

«Мы дети заводов и пашен,

И наша дорога ясна.

За детство счастливое наше —

Спасибо, родная страна!»

И они искренне верили, что детство у них действительно счастливое. А другого-то они не знали…

После утренника всех ждал праздничный обед: кроме супа каждому дали по варёному яйцу, румяной шанежке и стакану вкуснейшего компота.

Выходя из столовой, Нина столкнулась в дверях с Вовкой Проскуряковым.

– Привет! А вы здорово танцевали лезгинку.

Нина не нашлась, что ответить, только щеки залил румянец.

Шли дни. Солнечный, морозный январь сменился вьюжным, пасмурным февралём. Отношения между Верой Ивановной и Настей с каждым днём становились всё более тёплыми. Вечерами, закончив все дела, хозяйка освобождала кухонный стол, ставила на него керосиновую лампу и миску с сушёными яблоками, доставала из шкафа книгу, и погружалась в чтение. Насте это было удивительно. Однажды, выйдя на кухню попить воды, она присела за стол.

– И чего тебе, Вериванна, не спится ночами? Керосин, опять же жжёшь. Неужто так интересно?

– Ещё как интересно, Настьюшка. А хочешь, я и тебе дам книжку почитать?

Настя неуверенно пожала плечами, а хозяйка уже рылась в шкафу.

– Вот, прочти-ка для начала, – положила перед ней тоненькую книжку.

Настя открыла наугад.

«В полном разгаре страда деревенская…

Доля ты! – русская долюшка женская!

Вряд ли труднее сыскать…»

Дочитала стих, потрясённо подняла глаза на хозяйку:

– Это кто так про жизнь нашу написал?

– Некрасов, большой поэт. Понравилось? Ты читай, читай, – улыбнулась та.

Настя перевернула страницы:

«Однажды, в студеную зимнюю пору,
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И, шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведет под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах… а сам с ноготок!»

Забыв обо всём, Настя читала и читала, пока Вера Ивановна не захлопнула свою книгу.

– Ну, хватит на сегодня, пора спать, завтра дочитаем.

С тех пор так и повелось, закончив дневные дела, усаживались они вдвоем под лампой с книгами.

В маленьком домике на окраине затерянной в северных лесах деревушки перед Настей открылся новый мир, необъятный и прекрасный. Мир, в котором царили справедливость, разум и любовь, в котором добро побеждало зло. Мир, полный приключений и надежд. Жизнь её изменилась, наполнилась новым смыслом, иными взглядами, мыслями. Днём руки привычно делали знакомую работу, ноги шагали по нахоженной дороге меж заснеженных елей в Малмыж, а мысли следовали за героями книг. То она вместе с чистой сердцем гувернанткой разгадывала тайны английского поместья, то вместе с узником обдумывала план побега из мрачных казематов замка Иф, то с цыганкой-танцовщицей страдала от любви к блестящему офицеру. Весь день Настя ждала вечера, того момента, когда, открывая том, она словно открывала дверь в иную реальность и забывала о своих проблемах и невзгодах. Книга стала её другом и спасением на всю оставшуюся жизнь.

Однажды Вера Ивановна положила перед ней сказки Андерсена. Едва начав читать, Настя спросила: