Гроздья миров (СИ)

— От самих себя, учитель, от грехов и страстей, убивающих доброе.

— Ну, хорошо, пусть так. Так он что, всех на небо вознес?

— Нет. Кроме кучки преданных учеников, люди его проповеди не приняли, надругались над ним и распяли.

— Что значит, распяли?

— Сколотили огромный крест и прибили к нему Иисуса Христа, так звали того человека, большими гвоздями.

— Живого?

— Живого. Затем подняли и врыли этот крест в землю, оставив умирать от жары и жажды.

— И он умер?

— Да, умер. Его сняли с креста, омыли, положили в гробу — маленькой пещере в скале.

— И что было дальше?, — видно было, что Белоусу стало интересно.

— А потом через три дня он воскрес.

— Воскрес?!, — разочарованно протянул Белоус. — Ну, такие легенды и у нас были, я читал. К чему ты мне это рассказываешь, чтобы обратить в свою веру?

— Извините, учитель, но вы не поняли самого главного!

— Чего же?

— Смысл христианства в том, что один спасает остальных собой, своею жертвой!

— Ну, допустим. Пусть Христос бог, хотя и пришёл в образе человеческом, пусть погиб он от рук злых людей, но мало ли добрых мучеников на разных планетах приняли смерть ради других?! Сопоставима ли жертва одного и спасение многих? Я, думаю, нет!

— Да, вы правы, Белоус, если только принимать во внимание жертву человека. А я вам сказал, что Христос — сын бога!

— Ну, во-первых, мне не понятно, что значит сын бога?! Если бог един, то…

— То сын, это часть его!

Белоус замолчал, задумался.

— Ладно, — промолвил он, наконец, — принимаю. Пусть будет так, сын, так сын. Дальше то что?

— А дальше, если вы не забыли постулаты Церкви Рока, вспомните описание бога: он един, всемогущ, всезнающ и находится вне времени и пространства.

— Все правильно, но не вижу связи!

— А дело в том, что один раз, принеся часть себя в жертву, он навсегда эту часть оставляет распятой на кресте, до конца времен этой вселенной!

До Белоуса, кажется, дошло. Его глаза округлились, а лоб покрылся новыми морщинами.

— Навсегда?

— Да.

— Уф!, — Белоус вздохнул и вытер пот со лба. — Ну, и загрузил ты меня! Придется подумать. — Белоус вдруг усмехнулся.

— Чему вы смеетесь?, — с обидой спросил Проквуст.

— Ой, извини, Георг, не над тобой, — старик опять хохотнул. — Я просто представил, как затрещат головы у пещерников! Я то от молодежи чего только не наслушался, а они то все книжки по кельям читают! То-то ты их озадачишь!

Георг невольно улыбнулся, представив на секунду постные лица пещерников.

— Георг, спасибо!

— За что?

— Поверь, очень было интересно слушать твою легенду, но ради чего ты ее рассказывал мне здесь? Ночь ведь уже, а нам еще идти и идти.

— А мы никуда не пойдем.

— То есть как?!

— Я хочу пройти эту лестницу.

— Парень, ты совсем рехнулся?!

— Потом об этом поговорим, Кирилл. Вы лучше скажите, говориться в вашей легенде, что одних лестница не пускает, других морочит, а кое-кого сама возносит?

— Все верно, есть такое, — Белоус кивнул.

— Кирилл, а вы сами верите в лестницу безымянных?

Старик помялся, подергал рукой ус.

— Как тебе ответить, Георг? С одной стороны легенда — часть истории Церкви Рока, с другой стороны, сомнительно, чтобы все это было правдой, больно уж волшебно.

— Понятно. Вот что, Кирилл, обещайте мне, что чтобы не случилось, не будете дергаться, кричать и тому подобное!

— Ну, хорошо, обещаю, — пожал плечами Белоус. — Меня мало чем в этой жизни удивить можно.

— Спасибо! Встаньте сюда. Вот так. И замрите, — Георг закрыл глаза, и несколько раз перекрестился, шепча: помоги нам господь пройти эту ступень к свету, укрепи веру и избавь от неверия.

Проквуст почувствовал, как воздушная волна подхватила их и понесла наверх, как замер в испуге Белоус, как вся планета замерла, смотря на них. Несколько минут упоительного восторга и бессвязных молитв, и вот они очутились в темноте пыльной пещеры. Рядом что-то глухо ударилось и потом раздался всхлип. Георг испуганно настроился на ночное виденье и в серо-зеленоватом оттенке увидел стоящего на коленях Белоуса. Он буквально повис на своем посохе, уткнувшись в руки, и глухо рыдал.

— Кирилл, что с вами?!, — испугался Проквуст.

— Нет, ничего, — Белоус опять всхлипнул. — Просто плачу от восторга и рыдаю от своего неверия.

— Ну, ничего, это пройдет, — Георг помог ему подняться. — Кирилл, надо выходить, тут со всем рядом, я помогу.

— Не надо, я в темноте, как днем вижу, — старик тяжело встал на ноги, посмотрел на своего спутника. — Ты тоже, как я посмотрю, ночью не в темноте?

— Да, кое-что различаю.

Проквуст замешкался. Его так и подмывало проверить, здесь ли один из безымянных, но он сдержал себя, давя в зародыше гордыню и тщеславие. Он им покажет безымянного. Потом. Если он там есть.

Глава 3.