Грозовая обитель

Как могла она увлечься бесплодными ночными видениями и грезами? При свете утра она трезво взглянула на себя и припомнила один из разговоров с Бутом. Она призналась тогда, что была знакома с очень немногими мужчинами. И это правда, что она легко ранима и беззащитна. Накопившееся за годы одиночества томление искало выхода и готово было излиться на любого мужчину, оказавшеюся под рукой, будь то Росс или Бут. Любовь? Какая чушь! Что она могла знать о любви? Если не лукавить перед своей совестью, она должна признать, что были моменты, когда ее в равной степени притягивал к себе Бут.

Но сегодня Камилле есть о чем подумать помимо этих глупостей. Несмотря на замечание Летти о недопустимости необоснованных подозрений, она должна трезво оценить возможность того, что кто-то из обитателей дома добавил едва ли не смертельную дозу ядовитого снадобья в чай, который принесла тетя. Поскольку ей трудно подозревать слуг и тем более Росса, не члена семьи Джаддов, на роль злоумышленника подходил только кто-нибудь из домашних: Гортензия, Летти или Бут. В это утро, настроенная судить трезво и беспристрастно, Камилла не могла исключить из числа подозреваемых даже Летти, хотя кандидатура Гортензии представлялась ей более вероятной.

Как бы то ни было, она должна докопать до сути дела и выяснить, пытался ли кто-нибудь ее отравить. Если имела место одна такая попытка, за ней могут последовать и другие. При свете дня Камилла чувствовала себя сильной и храброй, но знала, что ночь снова окутает ее тенью страха, а ей не хотелось прожить всю жизнь в подобной мгле.

И все же, увидевшись с Летти, Камилла не сумела завести разговор на интересовавшую ее тему. В тот самый момент, когда она к этому приближалась, Летти удавалось ускользнуть, а задать прямой вопрос Камилла не решалась.

Ее пугала необходимость встретиться с Россом. Как вести себя, если он позволит себе насмешки в ее адрес или каким-то образом намекнет на то, что произошло между ними? Но страхи Камиллы оказались беспочвенными. Росс держался вежливо, но отчужденно, и трудно было себе представить, что это тот самый человек, который так весело и вдохновенно трудился с ней на кухне над выпечкой хлеба. Конечно, она злилась на него, но твердо сказала себе, что ее недовольство есть результат уязвленной гордости, но не более того.

Пока Гортензия и Бут отсутствовали, Росс держался с ней абсолютно бесстрастно. Он, как обычно, консультировался с Камиллой по вопросам бизнеса и открыто выражал неодобрение, когда она отвергала его проекты, поглощавшие его внимание.

В тот день, когда должны были вернуться Гортензия и Буг, Росс напомнил Камилле, что на завтра они приглашены на чай к Норе Редферн. Но ей показалось, что он уже сожалеет о своем первоначальном стремлении устроить этот визит. Если бы Камилле и в самом деле не хотелось познакомиться с Норой, она без труда нашла бы отговорку, чтобы пренебречь ее приглашением. Вместо этого она поймала себя на том, что с нетерпением ждет намеченного часа. У нее будет повод надеть одно из своих новых восхитительных вечерних платьев. В таком наряде легче будет чувствовать себя независимой от критики или одобрения со стороны Росса Грейнджера.

Камилла с чувством сожаления услышала шум приближающегося экипажа, возвещавший о возвращении Буга и его матери в Грозовую Обитель. Жаль, что тихие, дружеские часы, проведенные с Летти, подошли к концу и в доме опять воцарится враждебное противостояние.

Тем не менее, она вышла на крыльцо, чтобы встретить их, и сразу же увидела, что, по крайней мере, для Гортензии поездка закончилась полным провалом. Бут, напротив, выглядел очень довольным и готов был без умолку рассказывать о том, что видел и что делал в Нью-Йорке. Гортензия казалась не просто подавленной, но ожесточившейся; ее раздражал даже Бут, а по отношению к Летти и Камилле она вела себя просто неприлично.

На следующее утро Бут вознамерился возобновить занятия живописью. Камилла согласилась, и на этот раз сеанс прошел успешно.

Когда он работал, в детскую, по обыкновению, вошла Летти и примостилась в уголке с вязанием. Один раз Бут прервал работу и задал Камилле прямой вопрос.

— Что с тобой случилось в мое отсутствие?

— Случилось? — с удивлением отозвалась Камилла. — Да ничего особенного. Пекла хлеб, помогала тете Летти сортировать рецепты. Повесила новые портьеры в гостиной. Вот, кажется, и все.

Некоторое время Бут напряженно работал, затем его смуглое скептическое лицо просияло улыбкой — как всегда, неожиданной.

— Я имел в виду совсем другое, Камилла. Хотя ты и спокойна, но в выражении твоего лица появилось нечто такое, чего мне недоставало для успешной работы над картиной.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Летти оторвалась от своего вязания и взглянула на племянницу с робким удивлением; Камилла вдруг испугалась, что тетя смутит ее каким-нибудь высказыванием.

— Может быть, поиграете нам, пока я позирую, тетя Летти? — торопливо попросила она. — Я ведь так толком и не слышала вашу игру на арфе.

Наверное, Летти уловила оттенок мольбы в голосе и отложила работу.