Грозовая обитель

Бут установил мольберт у северной стены комнаты, так, чтобы на него падал свет из окон. Когда они вошли в детскую, Бут уже сделал последний мазок и, прислонившись к подоконнику, окинул картину критическим взглядом.

— Мы принесли тебе поесть, дорогой, — объявила тетя Летти, Камилла поставила поднос на стол.

Бут едва взглянул на еду. Он не сводил глаз с Камиллы.

— Картина закончена, — сказал он. — Подойди сюда и скажи, что ты о ней думаешь.

Летти обняла Камиллу за плечи, и они вместе приблизились к мольберту.

Теперь, когда все детали были тщательно выписаны, ощущение жестокости сцены только усилилось. Фолли, яростно напряженная, являла собой жуткое зрелище. Уши плотно прижаты, ноздри расширены, губы искривились, обнажив ряд оскаленных зубов. Но женщина, твердой рукой сжимавшая уздечку, находилась в состоянии веселой экзальтации, с явным наслаждением укрощая вставшую на дыбы лошадь. Алтея, несомненно, одобрила бы безрассудную храбрость изображенной на картине наездницы.

Камилла, глядя на картину, не могла сказать с уверенностью, кого больше напоминало изображенное на ней лицо: ее или Алтею, — но она знала, что всплеск запечатленных художником эмоций был навеян обликом матери.

— Думаю, что я никогда так не выглядела, — призналась Камилла Буту.

— Но я, после того как видел Алтею в гневе, легко могу вообразить тебя в подобном состоянии, — ответил он.

Летти подошла еще ближе, пристально вглядываясь в картину. Грозовое небо и темная каменистая площадка под копытами лошади были изображены с мельчайшими подробностями. Ясно, что действие проходило на голой вершине Грозовой горы, неподалеку от края пропасти. Наездница на картине в ходе схватки выронила из рук хлыст, и он лежал на земле в левом углу картины.

Заметив его, Летти вздрогнула.

— Ты в последний момент изобразил на полотне хлыст Алтеи! — воскликнула она.

— Удачная деталь, не правда ли? — отозвался Бут. — Мне нужно было чем-нибудь заполнить пространство в нижнем углу картины.

— Но хлыст на горе так и не нашли, — мягко напомнила ему Летти.

Бут пожал плечами.

— Не кажется ли тебе, что ты судишь о живописи слишком… буквально? В конце концов, вся эта сцена — плод моего воображения. Я начал писать картину, не зная, что произойдет с Алтеей.

— Подожди меня здесь, Камилла, — распорядилась Летти. — Я скоро вернусь.

Она поспешно вышла из мастерской, после чего Бут улыбнулся Камилле.

— Что происходит, кузина? На вчерашней вечеринке ты явно меня избегала.

Камилле захотелось сказать: «Между нами пролегла ужасная тайна подпиленной ступеньки. Как ты ее объяснишь?"

Но она тут же вспомнила предостережение Росса и прикусила язык. Она не будет чувствовать себя в безопасности в этом доме, пока не составит завещание. А встретиться с мистером Помптоном удастся не ранее чем завтра. Пока единственной защитой является осторожность. Чем позже догадается Бут о ее подозрениях, тем лучше.

— Я занималась гостями, — спокойно пояснила она. — У меня просто не было времени для снов семьи.

— Верно. Я видел, сколько времени ты уделила миссис Ландри. Полагаю, она прожужжала тебе все уши, вспоминая о старых скандалах?

Прежде чем Камилла успела ответить, в комнату вернулась Летти, держа в руках маленький хлыст для верховой езды с выгравированными на рукоятке серебряными хризантемами. Она протянула его Буту.

— Вот он, — сказала Летти.

Бут взял хлыст, и в его глазах загорелось острое, лихорадочное возбуждение. «Вот он, момент опасности», — подумала Камилла. Ясно было, что этот хлыст многое значил для Бута.

— Где ты его взяла? — обратился он к Летти.

— Его нашла Камилла. Она может рассказать тебе, где именно.

Бут вертел хлыст в руках, изучая серебряную рукоятку и прогнившую кожаную петлю.

— Итак, где ты его нашла, кузина?

У Камиллы внезапно пересохло во рту, губы одеревенели. Бут наблюдал за ней. Летти наблюдала за Бутом, и струи болезненных подводных течений закружили комнату в водовороте возрастающего нервного возбуждения. Камилла провела кончиком языка по непослушным губам и заговорила:

— Однажды я спустилась на прибрежную косу, которая выдается в реку под Грозовой горой, и нашла хлыст в кустах.

— Словно кто-то бросил его туда, — с недоумением добавила Летти. — Но интересно, откуда его могли бросить? Ясно, что не с вершины Грозовой горы: расстояние до нее слишком велико.

— И зачем Алтея стала бы бросать его со скалы, если бы взяла с собой? — почти весело спросил Бут. — Мне очень жаль, что вам пришлось ломать голову над этой загадкой. Я могу рассказать, что произошло с хлыстом.

— Если ты знал, то почему не сообщил нам об этом раньше, дорогой? — недоумевала Летти. — Почему ничего не объяснил, когда папа искал хлыст, желая сохранить его вместе с седлом и уздечкой Алтеи?

— Потому что Алтея ударила меня этим хлыстом по лицу, и у меня не было желания рассказывать об этом всем и каждому. Я вырвал хлыст у нее из рук, она вскочила на Фолли и ускакала. А я подошел к краю лужайки над рекой и забросил этот хлыст как можно дальше. Я думал, что попал в воду. Мне не хотелось, чтобы Алтея отхлестала им кого-нибудь еще.