Грозовое лето

Очнулся Загит на больничной койке; у окна сидели врач в белом халате и Трофимов. Не поднимая глаз, Загит прислушался.

— Как, поправится он? — с тревогой спросил взволнованный Трофимов.

— Полагаю, что поправится, — организм молодой, могучий! Хотя после такой мясорубки немудрено и отдать богу душу! — честно признался врач.

«Трофимова же расстреляли в Стерле!.. Видения не разрешают мне умереть спокойно! И голос Николая Константиновича… Померещилось? Я в бреду?.. Они нарочно сводят меня с ума!»

Он порывисто вскинул руки, чтобы задушить себя, но доктор услышал скрип кровати и его стон и, быстро наклонившись над узником, отвел его слабенькие, как у ребенка, руки, прижал их к матрацу.

— Браток! Это я, Михаил, это я, Николай Константинович!.. Успокойся! Все миновало. Сейчас тебя увезут домой, к Назифе.

Загит еще не мог вернуться из бредовых видений в бытие.

— Разве вы, товарищ Трофимов, тоже в нашей тюрьме?.. Ведь вас… в Стерле… мне говорили!

— Браток, я примчался на перекладных из Стерлитамака с оренбургскими красными казаками, чтобы спасти тебя! — еле сдерживая рыдания, ласково сказал Трофимов. — Контрреволюционный заговор подавлен! Коммунисты выпущены из заточения.

Загит не отозвался, лежал безучастно, и врач шепнул:

— Я бы не рискнул везти его домой, безопаснее положить в поселковую больницу.

8

Вмешательство В. И. Ленина и М. В. Фрунзе спасло немногочисленную, но высокоавторитетную и боевую когорту коммунистов Башкирии. Однако борьба с националистами не прекратилась, а всемерно обострилась. В кантонах еще хозяйничали явные и тайные приспешники Валидова и Юмагулова, — у них были надежно припрятаны по лесам и балкам отряды до зубов вооруженных джигитов. В столице тоже не прекращалась междоусобица.

На созванном уполномоченными ЦК и обкома партии совещании Заки Валидов, избранный вместо Юмагулова председателем Башревкома, наотрез отказался даже обсуждать уроки январской авантюры.

Артем немедленно вступил в схватку:

— Выступление предревкома, товарищи, меня удивило, надо сказать правду. Всем нам известно, кем был Юмагулов, оклеветавший честных коммунистов, устроивший мятеж, сорвавший строительство новой, автономной Башкирии! В телеграмме товарища Ленина мы находим глубокий анализ событий. Кто же поверит, что Юмагулов был один, без помощников, без разветвленной подпольной организации в воинских частях и кантонах?.. Товарищ Валидов не желает разбирать эти вопросы в Башревкоме или на данном совещании! Что же, придется собрать партийную конференцию.

Заки в сердцах шваркнул на стол портфель, оспины на лице почернели, зубы оскалились.

— Протестую! Ваша конференция нужна только противникам Башревкома и башкирской автономии!

Кто-то из президиума вполголоса заметил:

— Вы же беспартийный! Разве вас касается созыв партийной конференции?

Заки терпеть не мог, когда ему мешали произносить высокопарную речь со злыми намеками, с открытыми угрозами непокорным.

— Меня все касается! — нагло заявил он. — Если башкирская нация вручила мне всю полноту власти, то, конечно, я, и только я, несу ответственность за деятельность партии!

У Заки нашлись заступники, и чтоб не доводить дело до полного разрыва с ревкомовцами, Артем предложил отложить созыв конференции. На том и порешили.

Утром следующего дня к Сергееву-Артему на квартиру пришел уполномоченный ЧК, работник во всех отношениях надежный, из самарских железнодорожников.

— Приветствую, Федор Андреевич!

— Принес плохие вести?

— А я хорошими вестями и не занимаюсь, — отшутился Василий Михайлович. — Такова моя служба! Может, лет через двадцать пойдут исключительно добрые вести — ну, тогда, следственно, прекратится моя служба…

Артему не хотелось веселиться, и он потребовал:

— Что же произошло?

— Сегодня нового председателя Башревкома навестили делегаты из Уфимской губернии, — сказал Василий Михайлович серьезным тоном. — Просят, по нашим сведениям, оружие для подпольной антисоветской организации.

— Меня предупреждали товарищи из Уфимского губкома партии о том, что налажены связи между тамошними контрреволюционерами и башкирскими националистами, — медленно произнес Артем. — И что же им ответил председатель ревкома?

— Мы полагаем, что согласился помогать!

— Но ведь это еще домыслы, а не факты, — нахмурился Артем, не любивший ничего приблизительного, смутного, всегда напоминавший молодым чекистам, что их работа требует такой же точности, как искусство врача-хирурга.

— Наш человек… — запнувшись, начал Василий Михайлович.

— Кинябай?

— Да, он информатор исключительно добросовестный… Так вот, Кинябай встретится с моим связным вечером. Надо его беречь! Валидовские молодчики следят буквально за всеми.

— Представляю, — поморщился Артем.