Грозовой перевал

Затем она шепнула мне, чтоб я проследила, возьмет ли он книгу, а сама вышла вон. Но он и близко не подошел к столу; и я так и доложила ей утром – к ее большому разочарованию. Я видела, что она раскаивается в своей упрямой озлобленности и холодности. Совесть укоряла ее, что она его отпугнула, когда он захотел учиться. В этом она действительно преуспела. Но ум ее усердно искал средства исправить сделанное зло. Когда я, бывало, стану гладить или займусь другой затяжной работой, которую неудобно делать наверху в гостиной, Кэтрин принесет какую-нибудь хорошую книгу и начнет читать ее вслух. И если случится при этом Гэртон, она, бывало, оборвет на интересном месте и оставит книгу на кухне – и делала это не раз и не два; но он был упрям, как мул, и, вместо того чтобы кинуться на ее приманку, он в сырую погоду подсаживался к Джозефу и курил; и они сидели, точно истуканы, у огня: тот – по одну сторону, этот – по другую. И хорошо, что старший был слишком груб, чтобы понимать ее «греховный вздор», как он это назвал бы, а младший старался, как мог, не обращать внимания. В ветреные вечера он уходил поохотиться, а Кэтрин зевала, и вздыхала, и приставала, чтобы я поговорила с ней, но, только я начну, выскакивала во двор или в сад; и под конец прибегала к последнему средству: плакала и говорила, что ей надоело жить – жизнь ее бесполезна.

Мистер Хитклиф, становясь все более нелюдимым, почти совсем изгнал Эрншо из комнат. А после несчастного случая, произошедшего с беднягой в начале марта, парень на несколько дней прочно засел на кухне. Когда он бродил по холмам, ружье у него выстрелило само собой; ему поранило осколком руку, повыше локтя, и он, пока добрался до дому, потерял много крови. Таким образом, Гэртон силой обстоятельств, пока не поправился, был осужден сидеть без дела у печки. Его двоюродной сестре это было на руку: во всяком случае, ее комната стала ей после этого еще более ненавистна; и Кэтрин все время принуждала меня выискивать себе работу на кухне, чтобы и ей самой можно было сидеть там со мною.

В Фомин понедельник Джозеф погнал скот на гиммертонскую ярмарку, я же после обеда занялась на кухне бельем, Эрншо, как всегда мрачный, сидел в углу у окна, а моя маленькая госпожа, чтобы как-нибудь заполнить время, выводила рисунки на стеклах окна или для разнообразия вдруг начнет тихонько напевать или что-нибудь проговорит вполголоса и с досадой и вызовом бросит быстрый взгляд на своего двоюродного брата, который упорно курил и смотрел на уголь в топке. Когда я сделала замечание, что так у меня дело не пойдет, если она то и дело будет загораживать мне свет, Кэтрин отошла к очагу. Я не стала больше обращать внимания на ее затеи, когда вдруг услышала такие слова:

– Я сделала открытие, Гэртон, что я хочу… что я рада… что теперь меня бы радовало, что вы – мой двоюродный брат, если бы только вы не были таким сердитым со мной и таким грубым.

Гэртон не отвечал.

– Гэртон, Гэртон, Гэртон! Вы слышите? – не унималась она.

– Отвяжитесь! – проворчал он с недвусмысленной резкостью.

– Позвольте мне убрать это, – сказала она, осторожно занесла руку и вынула трубку у него изо рта.

Не успел он даже попытаться отобрать трубку обратно, как та была уже сломана и брошена за печь. Он выругался и взял другую.

– Стойте! – закричала Кэтрин. – Сперва вы должны меня выслушать, а я не могу говорить, когда мне пускают клубы дыма в лицо.

– Не угодно ли вам убраться к черту! – крикнул он в ярости. – И оставить меня в покое!

– Нет, – заупрямилась она, – не угодно. Я уж не знаю, что и делать, чтоб заставить вас поговорить со мной; а вы решили не понимать меня. Когда я называю вас глупым, это ничего такого не значит. Это вовсе не значит, что я вас презираю. Бросьте, Гэртон, вам нельзя не замечать меня. Вы мой двоюродный брат, и пора вам признать меня.

– Мне пора послать вас к черту с вашей проклятой гордостью и подлым предательством! – ответил он. – Пусть дьявол живьем сволочит меня в ад, если я еще раз хоть краем глаза погляжу на вас. Убирайтесь вон, сию минуту!

Кэтрин насупилась и отошла к окну, кусая губу и мурлыча игривую песенку, чтобы скрыть, как сильно хочется ей разрыдаться.

– Вы с вашей двоюродной сестрой должны стать друзьями, мистер Гэртон, – вмешалась я, – раз она раскаивается в своей заносчивости. Вам это очень пойдет на пользу: вы станете совсем другим человеком, если она будет вам добрым товарищем.

– Товарищем! – вскричал он. – Когда она меня ненавидит и считает меня недостойным стереть грязь с ее башмака! Нет! Хоть сделайте меня королем, не соглашусь я опять сносить насмешки за свое старание понравиться ей.

– Не я вас – это вы меня ненавидите! – расплакалась Кэти, не скрывая больше своего волнения. – Вы меня ненавидите не меньше, чем мистер Хитклиф, и даже сильней.

– Гнусная ложь! – начал Эрншо. – Зачем же тогда я сто раз выводил его из себя, принимая вашу сторону? Да еще когда вы только фыркали на меня и презирали и… Если вы не перестанете меня изводить, я пойду в дом и скажу, что меня выжили из кухни.