Грозовой перевал

– Не обращайте внимания, – ответила я жестко. И я ему рассказала, как перед его приходом она решила разыграть припадок. По неосторожности я сообщила это слишком громко, и она услышала; она вскочила, волосы рассыпались у нее по плечам, глаза горели, мускулы на шее и руках неестественно напряглись. Я ждала, что мне по меньшей мере переломают кости. Но она только повела вокруг глазами и кинулась вон из комнаты. Господин приказал мне последовать за ней; я дошла до дверей ее спальни; не дав мне войти, она заперла дверь на ключ.

Так как наутро она не соизволила спуститься к завтраку, я пошла спросить, не пожелает ли она, чтобы ей принесли чего-нибудь в комнату. «Нет!» – отвечала она повелительно. Тот же вопрос был задан в обед, и когда мы пили чай, и на следующее утро опять – но ответ был все тот же. Мистер Линтон со своей стороны проводил все время в библиотеке и не справлялся, чем занята жена. Он целый час беседовал с Изабеллой, надеясь, что сестра, как приличествует девице, выразит свое возмущение по поводу заигрываний Хитклифа; но он ничего не мог понять из ее уклончивых ответов и был принужден прекратить допрос, так и не добившись толку; все же в заключение он ее торжественно предупредил, что если она по сумасбродству своему станет поощрять недостойного искателя, то сама разорвет этим узы, связывающие ее с братом.

Глава XII

Пока мисс Линтон бродила по парку и саду, всегда молчаливая и почти всегда в слезах; пока Эдгар запирался среди книг, которых не раскрывал, – томясь, как мне думалось, неотступным смутным ожиданием, что Кэтрин, раскаявшись в своем поведении, сама придет просить прощения и мириться; и пока та упрямо постилась, воображая, верно, что за каждой трапезой кусок становится Эдгару поперек горла из-за ее отсутствия и только гордость мешает ему прибежать и броситься ей в ноги, – я занималась своими хозяйственными делами в уверенности, что на Мызе остался только один разумный человек, и человек этот – Эллен Дин. Я не пыталась утешить барышню или уговаривать госпожу и не обращала большого внимания на вздохи господина, который жаждал услышать хотя бы имя своей леди, если ему не позволяют слышать ее голос. Я рассудила так: по мне, пусть их обходятся, как знают; и хотя все шло с томительной медлительностью, я начинала радоваться забрезжившей, как мне казалось, заре успеха.

Миссис Линтон на третий день отперла свою дверь и, так как у нее кончилась вода в графине и в кувшине, потребовала, чтоб ей их опять наполнили и подали миску каши – потому что она, кажется, умирает… Эти слова, решила я, предназначались для ушей Эдгара; сама я этому ничуть не поверила и, никому ничего не сказав, принесла ей чаю с гренками. Она стала жадно пить и есть; потом снова откинулась на подушку, со стоном ломая руки. «Ох, я хочу умереть, – прокричала она, – потому что никому нет до меня дела. Лучше бы мне было не есть». Затем, много позже, я услышала ее шепот: «Нет, я не умру… он будет только рад… он меня совсем не любит… он не пожалеет обо мне!»

– Вам что-нибудь надо, сударыня? – спросила я, все еще сохраняя наружное спокойствие, несмотря на призрачную бледность ее лица и странную порывистость движений.

– Что он делает, этот бесстрастный человек? – спросила она, откинув с изнуренного лица густые, спутанные локоны. – Впал в летаргию? Или умер?

– Не то и не другое, – ответила я, – если вы спрашиваете о мистере Линтоне. Он, по-моему, в добром здравии, хотя и предается своим занятиям больше, чем следует; он все время сидит над своими книгами – раз что некому с ним посидеть.

Я не должна была так с ней говорить, но ведь я не понимала, в каком она состоянии: я никак не могла отбросить мысль, что нездоровье ее отчасти наигранное.

– Сидит над книгами! – вскричала она в замешательстве. – А я умираю! Я на краю могилы! Боже! Да знает ли он, как я изменилась? – продолжала она, глядя на себя в зеркало, висевшее против нее на стене. – Разве это – Кэтрин Линтон? Он думает, я капризничаю или, может быть, играю. Объясни ты ему, что это страшно серьезно! Если еще не поздно. Нелли, помоги мне проверить его истинные чувства, и я сделаю свой выбор: и тогда я сразу умру от голода… – хоть это вовсе не наказание, раз у него нет сердца – или выздоровею и навсегда покину эти места. Ты сказала правду? Остерегись солгать! Ему в самом деле так безразлична моя судьба?

– Оставьте, сударыня, – ответила я, – мистер Линтон понятия не имеет, что вы нездоровы. И конечно, он ничуть не опасается, что вы уморите себя голодом.

– Ты так думаешь? А ты не можешь ли сказать ему, что я это сделаю? – заявила она. – Убеди его! Скажи ему это будто от себя: скажи, что ты-де уверена, что я себя уморю!

– Что вы, миссис Линтон, вы забываете, что сегодня за ужином вы с аппетитом поели, – напомнила я. – Завтра вы сами увидите благотворный результат.