Грубиян

Когда Вероника, наконец, возвращается в гостиную, я уже похож на энергетического вампира, который вот-вот склеит ласты от голода: мне нужна была твёрдая поддержка сестры, что бы выжить. А если я хочу дотянуть хотя бы до своего дня рождения, придётся присосаться к ней до конца каникул.

Что я, собственно, и делаю.

За все восемь дней с друзьями не встретился ни разу; ну они парни зачётные, поняли, что к чему, вошли в положение и даже особенно не возникали. Лёха только напрашивался на мордобой, но это дело привычное.

После Рождества Вероника засобиралась обратно к своему убогому упырю, хотя я пытался отговорить её не совершать такой ошибки.

— Дурак ты, Макс, — беззлобно ругает меня сестра. — Вот влюбишься — поймёшь, что у тебя нет против второй половинки никаких шансов.

— Да что вы все заладили одно и то же, как попугаи! — не выдерживаю «пытки». — Говоришь прямо как Кирилл; тот ещё и угрожает постоянно, что в этом случае припомнит мне все мои издевательства над влюблённым собой…

— Потому что Кирилл, слава Богу, нашёл в себе силы повзрослеть. А ты по-прежнему остаёшься маленьким глупым мальчишкой!

Вероника хохочет и начинает на все лады расхваливать «достоинства» своего любимого мужа: какой он хороший бизнесмен, и как здорово у него получается управлять предприятием. Честное слово, будто обсуждаем племенную кобылу на торгах: какие зачётные у неё зубы, и какое отличное потомство она даст в будущем. И при этом ни слова о том, как сильно он её любит, или когда в последний раз этот жмот ей хотя бы цветы дарил. Ей Богу, когда встречу его в следующий раз, для профилактики расхуярю лицо, чтобы неповадно было мою сестру как должное принимать. Привык, упырь, что она вечно поёт ему дифирамбы, пылинки с него сдувает и постоянно хвалит на пару с тёщей…

Ранним утром девятого января мы всей семьёй провожали Веронику в аэропорту, и я буквально видел, как отстойное настроение поганенько ухмыляется мне из дальнего угла зала ожидания.

— Не смей впадать в хандру, ты меня понял? — строго спрашивает сестра. — Даже если между нами океан, это не значит, что я не смогу дать тебе хорошего пинка под зад, ясно?!

Усмехаюсь и киваю, прекрасно осознавая, что моя уверенность завянет, стоит только её самолёту подняться в воздух, но говорить об этом сестре не собираюсь.

Вероника подозрительно щурится и обречённо вздыхает, потому что ей и не обязательно слышать от меня ответ: она уже давно научилась угадывать мои мысли.

Меня сестрёнка обнимает крепче и дольше всех, и я изо всех сил пытаюсь удержать в себе хотя бы сотую часть её стойкости. Но вот она отстраняется.

— На твой день рождения я приеду вместе с мужем, чтобы хоть кто-то держал тебя в тонусе, — со смехом грозит Вероника, чем вызывает у меня улыбку. — А ещё проверю, насколько внимательно ты меня слушал, и какие выводы для себя сделал. И поверь мне, Соколовский: если с мёртвой точки ничего не сдвинется, я покажу тебе, что такое настоящий ад.

При этом в её глазах полыхает адское пламя — ни больше, ни меньше — но это именно те слова, которые я хотел услышать.

Её хрупкая фигура исчезает из поля зрения, и я вновь напоминаю себе унылое говно.

Бросив взгляд на часы, включаю безлимитную функцию похуиста и запрыгиваю в тачку: веселье закончилось, а это значит, что начались безрадостные учебные будни.

Парни уже ждали меня на университетской парковке, куда я притащился с пятиминутным опозданием.

— Вы только гляньте на него! — восклицает Лёха. — Рожа светится, как новогодняя ёлка! Где топливо брал?

А нет, Лёха — всё тот же недалёкий идиот; наверное, за праздники перезагрузился…

— А то ты не в курсе, — закатывает глаза Костян. — К нему сестра приезжала.

Парни пропускают пару сальных шуточек о том, что я зависим от женской юбки, но заряд, полученный от Вероники, ещё не выветрился, так что я даже могу безболезненно для себя усмехнуться. Единственное, чего я всеми силами стараюсь избегать — это даже случайно обратить взгляд на пару Кирилл — Ксюха, потому что при виде их в груди начинало печь не то от ревности, не от злости, не то от бессилия.

Потрепавшись пару минут, мы входим в универ и направляемся в сторону родных аудиторий, и я изо всех сил пытаюсь помнить слова сестры про «жить сегодняшним днём».

В арке, ведущей на факультет психологии, сталкиваемся с двумя девушками, по которым я мимоходом мазнул взглядом, и что-то заставляет меня застыть столбом на месте, отчего незамолкающий Лёха впечатывается в мою спину всем прикладом и тут же затыкается.

— Ты чё так резко тормозишь? Я чуть зубы себе не выбил об твою бетонную спину…

Его недовольное ворчание я идентифицирую лишь вторично, потому что в данный момент мои глаза скользят по лицу перепуганной девчонки, и в её чертах есть что-то неуловимо знакомое. Перевожу глаза на её подругу, — ну, здесь всё намного проще: её я видел в клубе в тот злосчастный вечер. И, насколько помню, она там была не одна…

Возвращаю ошалелый взгляд на первую девушку, которая теперь смотрит на меня со смесью страха и злости на лице, и в голове яркой вспышкой озаряется память.

— Какого хера?!

5. Нина