Грубиян

Руки Макса вцепились в мою талию мёртвой хваткой, — наверно, выражения моего лица было тем ещё зрелищем.

— Мама? — Не верилось, что она позвонила. Узнав, с кем я говорю, парень нахмурился ещё сильнее. — Что-то случилось?

Мне в голову не приходило ни одной мысли на тему того, почему она вдруг решилась набрать мой номер.

— Случилось, дочка, — всхлипнула родительница, и у меня внутри всё похолодело. — Твой папа… в общем, он умер.

На мгновение у меня потемнело в глаза, и мне пришлось ухватиться за Макса, чтобы не упасть, потому что подогнулись ноги. Голос внезапно пропал, и я не могла вымолвить ни слова; лишь чувствовала, что по щекам поползли молчаливые слёзы.

— Как это случилось? — всё же удалось выдавить мне.

Мать прокашлялась.

— Перепутал бутылки и вместо водки выпил стеклоочистителя.

Господи… Я прекрасно помнила, сколько родитель выпивал каждый день, и скорее поставила бы на то, что он умрёт от цирроза печени, но чтобы такое…

— Когда?

— Вчера вечером. Ему плохо стало почти сразу, я побежала до соседей, чтобы скорую вызвать, своего-то телефона нету. Я и тебе звоню от них, хорошо, что твой номер нашла — завалялся на полках… — Мама снова всхлипнула. — Ниночка, ты можешь приехать? Мне так тяжело здесь… одной…

В горле стоял такой ком, что мне пришлось пару минут потратить только на то, чтобы вернуть себе обратно дара речи.

— Я приеду, мам.

— Спасибо, дочка.

Связь отключилась, а я всё продолжала держать телефон возле уха; мне всё казалось, что сейчас мама перезвонит и скажет, что пошутила.

— Что случилось? — услышала я как сквозь вату голос Макса.

— Папа умер, — отвечаю прерывистым шёпотом. — Мама просит приехать.

— Не вижу причин тебе там появляться.

От неожиданности у меня словно выбивает воздух из лёгких.

— Что значит «не видишь причин»? Если ты ослеп от ненависти к своей матери, то я не могу позволить себе того же по отношению к своей семье! — Мой голос начинал истерично повышаться — впервые в жизни я позволяла себе подобное поведение. — Ну и что, что он поднимал на меня руку — он всё равно остаётся мне отцом — человеком, который дал не жизнь!

— А он бы остановился, если бы решил угробить её?! Что-то я в этом сомневаюсь! Да и мать твоя тоже хороша — вспомнила о дочери, когда херово стало! Ты никуда не едешь!

Мой рот шокированно открылся.

— Ты не имеешь права мне запрещать! Мы с тобой всего лишь месяц вместе, а с родителями я всю жизнь прожила. Без них я не стал бы той, кто я есть!

Злые глаза Макса обжигали похлеще любого огня.

— То есть, забитой серой мышью?

Моё сердце оборвалось, пропустив удар; не помню, что бы ещё хоть когда-то в жизни мне было так больно — даже когда отец бил меня, было легче. А сейчас по ощущениям в мою грудь воткнули тупой нож и несколько раз провернули.

— Спасибо за откровенность.

Отталкиваю руки Макса и бегом несусь в сторону остановки, не разбирая дороги из-за льющихся слёз, и даже не думаю останавливаться, хотя и слышу, что парень зовёт меня.

Как добралась до дома, я не помнила — голова была словно в тумане; мать сидела на лавочке возле подъезда, которая для меня стал отправной точкой, и обнимала себя руками. В этот момент она казалась мне такой потерянной и одинокой, что моя собственная боль отошла на второй план.

— Мама.

Она резко подняла голову, и я увидела её залитое слезами лицо.

— Ниночка, — бросилась родительница ко мне на шею. Я уже даже не помнила, когда она последний раз так ласково ко мне обращалась. — Спасибо! Спасибо, что приехала!

Я обняла маму в ответ, и теперь мне хотелось рыдать просто потому, что я наконец получила от неё то тепло, о котором мечтала с самого детства, пусть причиной тому была и не я сама.

С подготовкой к похоронам мы провозились целый день, и я начала кое-что понимать в поведении матери. Во-первых, она никогда не желала мне зла — по крайней мере, по её словам — но заступаться за меня при отце боялась, потому что тогда побои доставались и ей. Она со стыдом призналась, что нормальные матери не радуются тому, что их детям достаётся вместо них, и мне полегчало хотя бы от того, что она признавала свою вину. А во-вторых, я поняла, в кого у меня эта дурацкая черта характера — всех прощать и всё терпеть: мать всю жизнь прожила с человеком, которого любила несмотря ни на что, и терпела его издевательское отношение по этой же причине. Раньше я бы просто пожалела её, но то время, что я прожила с Максом, показало мне, что для такой жертвенности есть смысл только в том случае, если оба человека дорожат отношениями. Игра в одни ворота — не причина держаться за то, что в конечном итоге всё равно развалится.

Мы отдраили весь дом практически до фундамента, отмыли окна, так что в квартире даже стало светлее и уютнее, и я самолично завесила все отражающие поверхности плотными чёрными тканями, которые нам любезно одолжили соседи. При этом кто-то смотрел на меня с жалостью, а кто-то не скрывал своей радости по поводу того, что вечерние «гуляния» моих родителей наконец-то прекратятся…