Грубиян

Моей руки парень тоже не отпускал ни на секунду, стоило нам только выйти за порог дома: словно коршун, он прожигал своим взглядом всех, кто, по мнению Макса, смотрел на меня «не так»; дошло до того, что студенты шарахались в стороны, стоило только появиться Соколовскому на территории универа. Сначала меня это жутко злило: я ведь не пятилетний ребёнок, чтобы со мной нянчиться; потом стало просто раздражать: всё-таки находиться под присмотром практически двадцать четыре часа в сутки — тяжело для такого интроверта, как я; а сейчас, когда я так привыкла к своему СуперМаксу, улыбка не сходила с моих губ: мало кто из девушек мог похвастаться тем, что её парень может любого порвать за тебя в клочья.

Вот и сейчас я улыбалась во все тридцать два, поглядывая на Макса с толикой гордости, что этот грубиян достался именно мне.

Парень замечает мою улыбку и хмурится.

— Чему ты улыбаешься?

Переплетаю свои пальцы с его.

— Ты такой собственник, Соколовский, — уже открыто смеюсь. — Да здесь давно все знают, что я твоя; никто не рискнёт посягнуть на меня. Так что нет необходимости испепелять взглядом каждый столб.

Макс резко притягивает меня к себе; от неожиданности я тихонько взвизгиваю, и желание смеяться как-то сразу испаряется. А всё потому, что горящий взгляд Макса теперь всецело направлен на меня одну. Ну, и потому, что стены института — не самое подходящее место для обжиманий.

— Даже если на этой грёбаной планете из живых людей останемся только мы с тобой, я всё равно не спущу с тебя глаз, — буквально рычит он, и я чувствую привычную дрожь во всём теле. — И когда-нибудь я покажу тебе, насколько я в действительности собственник.

От его плотоядной улыбки у меня подгибаются коленки, и только рука Соколовского не даёт мне упасть: не трудно догадаться, что именно он имел в виду.

За моей спиной раздаётся насмешливое покашливание, и, повернув голову, я замечаю друзей Макса, которые как-то незаметно стали и моими. Не могу не заметить, что мальчики… воспряли духом, что ли. Ну, кроме Кости; на его лице больше не было той безысходности, а вот решимости и даже гнева — это сколько угодно.

Перевожу вопросительный взгляд на Макса, но парень качает головой.

— Потом расскажу, — раздаётся горячий шёпот возле уха, и я снова теряю голову.

Вообще, для продолжения учёбы в нормальном ритме присутствие Макса очень опасно: стоит мне только увидеть его, как мысли об учебниках начисто выпадают из моей головы. За последние полтора месяца он вообще стал центом моей вселенной, в которой до него была лишь одна большая Чёрная дыра. И вот в какой-то момент появляется целая планета по имени Макс, которая вытесняет эту всепоглощающую дыру из моей вселенной. Уже за одно только это я готова до конца жизни благодарить парня.

Очевидно, мои мысли не являются секретом для Макса, потому что он хитро щурится и целует меня в уголок губ.

— Жду — не дождусь поездки к родителям, — весело говорит он. — Я уже знаю, какой именно подарок хочу от твоего имени на свой день рождения.

Эта фраза заставляет меня подозрительно сузить глаза, потому что я до сих пор не придумала, что можно подарить парню, а его тон как минимум настораживал.

Внезапно Макс буквально деревенеет, а его взгляд становится таким злым, что кровь стынет в жилах. Поворачиваю голову туда, куда смотрит Соколовский, и не очень удивляюсь, когда замечаю Алису, которая о чём-то весело щебечет с Антоном, ничего не замечая вокруг.

А вот Антон замечает, и лицо его как-то болезненно бледнеет — может, у парня живот скрутило?

Алиса, наконец, понимает, что что-то не так, и поворачивается в нашу сторону; буквально тут же её лицо по цвету становится похоже на Антона.

Я автоматически прижимаюсь ближе к Максу — в его руках надёжнее, чем в самом прочном бункере. Макс переводит взгляд на меня и прижимает меня к себе ещё, хотя это уже физически невозможно — я итак ближе некуда — но его желание меня защитить явно не знает своих границ.

После происходит вообще что-то аномальное — парни Макса закрывают нас с ним от Алисы собой, повернувшись к Кокориной и Бар-Мэну лицом. Моя челюсть удивлённо отваливается — впрочем, как и у Макса.

— Вот это номер, — присвистывает он. — Вот что вы, девчонки, с нами творите — заставляете защищать даже тех, кто в этом не нуждается.

Каким-то шестым чувством понимаю, что он подразумевает под этим себя — всё-таки, парни не любят чувствовать себя слабаками.

— Так наоборот надо радоваться, что у тебя такие друзья, — вздыхаю я. — Меня вот некому было так же защищать в своё время.

Максим целует меня в висок.

— Я очень жалею, что ты не появилась в моей жизни раньше — я бы не дал тебя в обиду.

И от его слов мне становится легче.

На факультете мы снова расходимся в разные стороны, и я с долей сожаления отпускаю тёплую руку СуперМакса.

— Если она скажет тебе ещё хоть слово — будет собирать себя по запчастям, — по-тихому злится он. — Так что лучше сразу предупреди её, чтоб заткнулась от греха подальше.

Смеюсь, потому что при этом Макс пыхтит как ёжик.

— Обязательно передам, любимый, — мурлычу ему в ответ.