Грубиянские годы: биография. Том I

Множество звезд еще сияло в сумерках, когда генерал самым радостным голосом вызвал нотариуса из его постели на горную прогулку; и потом он так ласково его встретил – с улыбкой во все лицо, до корней волос на лбу, – что Вальт почувствовал себя очень растроганным и счастливым; генерал, все же подумал он, говорил бы со мной совсем иначе, если бы знал что-то о вчерашнем. Лицо Вины цвело нежнейшими утренними розами; даже в раю, в утро сотворения мира, ни один цветок не распускался пышнее.

Они отправились пешком к расщепленному горному массиву. В городе царила глубокая тишина, только в садах то тут, то там уже готовили к весне клумбы и живые изгороди из роз, да над крышами изгибались дымовые столбы от выпекаемого хлеба. Снаружи уже вспархивала жизнь, в ближайших еловых рощах пробудились певчие дрозды, снизу от парома доносились звуки почтового рожка, а со стороны гор – громыхание вечного водопада. Три человека, как бывает по утрам, обменивались – подражая в этом окружающей их серой природе – лишь односложными словами. Они смотрели на восток, где облака уже начали расцветать, превращаясь в алое предгорье дня, и от солнца им навстречу веял легкий ветерок, будто дышало само утро.

Вина шла об руку с отцом, а в другой руке он держал так называемое черное зеркало, чтобы с его помощью видеть природу вторично – но уже как воздушный замок, как своего рода зал гипсовых слепков. Ранняя пора – утреннее одеяние Вины – сновидческое ощущение, которое меркнущая утренняя звезда поддерживает в сердце точно таким же образом, как если бы она стояла на западном горизонте, – и эмоции, оставшиеся от прошлой ночи, а также предчувствие близкой уже секунды расставания: всё это вместе делало нотариуса молчаливым, тихим, задумчивым, растроганным, исполненным дивной любви к столь близкому ему девическому сердцу, которое было таким нежным и так изобиловало бутонами, что Вальт радовался уже теперь, по пути, – чтобы позже не утратить спокойствия, перебирая лепестки распустившегося блаженства.

Вина нежным голосом попросила прощения за то, что вчера они разминулись. Вальт же, поскольку не мог ответить ей сходной просьбой, промолчал. Потом она попросила передать привет Рафаэле и объяснить ей причину отсутствия писем: то, что Вина поехала в Лейпциг окружным путем, через Розенхоф. Генерал, который говорил со своей дочерью – в присутствии нотариуса – так свободно, как если бы тот был глухой тенью или немой молчаливой обезьяной, принялся упрекать Вину за ее многообразные хлопоты и ненужные письма, а также за то, что она вечно жертвует собственным «я». Она ответила только: хоть бы Господь сделал так, чтобы подобные упреки были заслуженными!

Когда они приблизились к горам, ночь уже заползла обратно в ущелья, скрылась под полосой тумана в долине, и день с его сияющим челом стоял в эфирных высях. Внезапно генерал поманил молодую пару в расселину между скалами, откуда они увидели высоко над собой один из двух высочайших горных пиков, уже облаченный утренним пурпуром, и другой, пониже, еще окутанный ночным покровом, и между ними – сверкающую утреннюю звезду; девушка и юноша в один голос воскликнули: «О Боже!»

«Не правда ли? – откликнулся генерал и посмотрел на отражение неба в черном зеркале. – Теперь моя мечтательница довольна?» Она лишь медленно, едва заметно кивнула и несколько раз опустила и подняла веки, поскольку не хотела отводить глаз от украшенного звездой неба; но поднесла отцовскую руку к своим молящимся губам, чтобы поблагодарить его молча. После чего он немножко поругал ее за то, что она так сильно все переживает и с такой готовностью подхватывает чувства, которые он пытается ей внушить.

Он быстро повел их обоих искусственно проложенным путем к распыляющейся могиле, в которую водопад бросался, как самоубийца, и из которой восставал, как длинный просветленный поток, текущий по разным землям. Этот поток падал – не разглядеть, с какой высоты, – на старую руину стены и потом с нее вниз.

Заблоцкий крикнул, что если оба они – не побоявшись такой опасности, как слабый дождик из брызг, – вместе с ним подойдут вплотную к стене и проникнут через проделанный в ней низкий проход, затканный зелеными ветвями: то смогут увидеть и часть равнинного ландшафта.