Группа

– Судя по всему, мне тоже, – неожиданно выдал доктор Ларри, этот рьяный апологет чудесного, и впился зубами в тост. Лицо его отразило наивысшую степень наслаждения. – Но все когда-то случается в первый раз… М-м-м, вкуснота какая! Здорово, великоле-е-епно!

Доктор Ларри блаженствовал. Смаковал мгновение, словно кусочек тоста, поджаренного до хрустящей корочки, намазанного сливочным маслом и сладким джемом. Жмурился, упиваясь вкусом. Не спешил прожевать его, этот кусочек чуда, и проглотить – растягивал, впитывал удовольствие. По губам его блуждала улыбка человека, на чьей улице наконец наступил праздник.

– Итак, что я думаю об этом. Первое, что я думаю: мы облажались. Наши изначальные предпосылки были в корне неверны. Мы плыли в Индию, а попали в Америку. Хотя более точной была бы такая аналогия: мы плыли на маленький скалистый островок, ничем особо не примечательный, засиженный чайками и покрытый «скудной растительностью», а приплыли на роскошный сказочный континент. С чем я нас и поздравляю. Мы – первооткрыватели, Алекс!

Доктор Ларри залпом допил кофе, вскочил из-за стола и начал расхаживать по террасе. На смену тихому ликованию пришло деятельное возбуждение, готовое выплеснуть через край.

– Как ты уже понял, маленький скалистый островок – это тот самый «год небытия», наш главный товар, который мы собирались предлагать будущим клиентам. Гарантированного небытия. Лег спать – проснулся. Все. А наутро в зеркале – совсем другой человек. Новый ты. В этом была вся фишка, в этом заключалось наше ноу-хау! Оздоровление для ленивых. А также для тех, кому невозможно вернуть здоровье без курса каких-нибудь жутких болезненных процедур. Да, конечно, мы допускали, что во время гипносна в подсознании пациента будут происходить какие-то процессы – но не видели повода принимать их в расчет. Для нас это был лишь побочный продукт нейронной деятельности, не более того. И вот вдруг оказывается, что этот «побочный продукт» – и есть самое ценное в нашем эксперименте! Оказывается, что…

– Постой, – перебил его Голев. – Раз это самое ценное, давай точнее. Что конкретно ты имеешь в виду под побочным продуктом?

– Что я имею в виду? Джинна с кошкой. Цветок-бабочку. Тебе может показаться, что этого недостаточно, но поверь мне – более чем! Будь у нас только цветобабочка, мы еще могли бы допустить, что это просто совпадение. Удивительное, но – совпадение. Мы могли бы предположить, что Альба сталкивалась с этим растением когда-то раньше. Что это ее личная проекция, и снимки Одиссея тут ни при чем.

– Кстати, как он называется, этот цветок? – Не то чтобы Голеву было действительно интересно. Но именно сейчас вспомнился сон: лиловые бабочки, болтающиеся, как пьяные, по длинному узкому коридору. И Одиссей на инвалидной коляске – не то порождающий этих бабочек, не то преследуемый ими…

Доктор Ларри на секунду нахмурился, сбитый с мысли, но тут же решительно тряхнул головой:

– Не знаю. Как бы он там ни назывался, важно другое: находясь в состоянии гипнотранса, Альба нарисовала точно такой же цветок, как на фотографиях Одиссея. Этих снимков видеть она не могла – допустим, цветок попадался ей где-то раньше. Теоретически такое совпадение возможно… было возможным… до сегодняшнего утра. До сегодняшнего утра, Алекс! Потому что после того, как в этом уравнении появились еще джинн в жилетке и кошка, говорить о совпадениях может только полный и бесповоротный кретин!

– Ну-ну, Илларион Аркадьевич, ты все-таки полегче, – доктор Голев побарабанил пальцами по столу. – Между прочим, этот кретин – твой работодатель.

– Я не имел в виду тебя, Алекс! – округлил глаза доктор Ларри. – Ведь не считаешь же ты, что все это – совпадения?!

– Я пока никак не считаю, – уклончиво ответил Голев. – Хочу вот тебя послушать.

– О’кей. Тогда продолжаю. Сегодня утром тебе позвонила женщина, озабоченная пропажей кошки, хозяйка которой – одна из участниц проекта, Андреа Серегина. Потом тебе позвонил Ирвин и сообщил, что еще один участник проекта, Модест Китаев, сбежал от него в ночном клубе, переодевшись в чужую жилетку. Вероятно, уже при слове «жилетка» в твоей голове что-то дзынькнуло, возникло ощущение, что здесь что-то есть, какая-то связь, какие-то тонкие ниточки между чем-то и чем-то. Но между чем и чем – ты пока не мог установить. Не помогла даже медитация на потолок. Ответ ускользал – и при этом был раздражающе близок.

– Ухм, – кивнул доктор Голев. Как бы ни держался он за свой спасительный скепсис, он все же не мог не признать, что испытанные им ощущения были очень похожи на те, которые описал сейчас доктор Ларри.