Группа

– Потом ты вспомнил про Одиссея, еще одного участника проекта и тоже – беглеца. «Тоже», но не как Модест. Физически Одиссей – здесь, в клинике, хоть и скитается сейчас где-то в дебрях своего подсознания, ища контакта с умершими женой и дочерью. Его побег – просто фигура речи. Да и Андреа никуда не сбегала. Сбежала ее «представительница» – кошка. В общем, я клоню к тому, что связь между этими тремя явно есть, но она заключается в чем-то другом. Не в «побеге». Пока согласен?

– Допустим, да. Хоть и путано все, конечно…

– Я сказал – связь между этими тремя, но это не совсем правильно. Связь между этими четырьмя. Одиссей, Модест, Андреа и – Альба! Альба с ее рисунками. Без рисунков мы вообще не обнаружили бы, что нечто происходит… или произошло…

– Или произойдет.

– Вот именно!.. Короче говоря, четверо из семи как-то связаны. Вот тебе первый факт. Более того, логично было бы предположить, что и остальные – тоже. То есть, что связаны все семеро из семи, и очень скоро – я думаю, в ближайшие несколько дней – мы в этом убедимся! Но не будем забегать вперед… Итак, мысль о том, что этих двух мужчин и одну кошку объединяет «идея побега», тебя не вдохновила, и ты откинул ее как бесполезную. И уже приготовился прожить этот день с гнетущим чувством, что упустил из виду что-то важное, как вдруг…

Доктор Ларри выразительно замолчал, и доктору Голеву пришлось закончить фразу:

– Как вдруг на глаза мне попалась стопка тех самых листов с рисунками. И я понял, что… Ну хватит уже пересказывать мое утро, Ларри! Я и так все прекрасно помню. Надеюсь, и ты тоже: я изложил тебе все это десять минут назад.

Доктор Ларри отпрыгнул от стола, на который только что удобно облокотился, и торжествующе навис над доктором Голевым с задранным кверху пальцем:

– Бинго! Ты не «понял, что», ты почувствовал: бинго! В точку! Вот оно! Вспомни, ведь так и было? Чувство жжения в середине груди. Мурашки по коже…

– Мурашек не было! – запротестовал Голев. Хоть в чем-то «безумный Ларри» оказался не прав, и это его почему-то обрадовало.

– О’кей, без мурашек. Но ощущение, что – раз! – и ты вдруг увидел часть некоего узора – оно ведь было, да?

Узора доктор Голев тоже не видел. Но, в общем-то, он понимал, что имеет в виду его коллега и старый друг. И прекрасно помнил, как ненадолго выпал из реальности, стоя посреди комнаты с птифоном в нелепо вытянутой руке.

– Вот! – воскликнул доктор Ларри, наблюдавший за его лицом. – Именно! Именно про это ощущение я тебе и толкую. Ты его испытал, как только в твоей памяти всплыл этот рисунок, увиденный накануне. Джинн в жилетке, один в один похожий на Китаева, и сидящая рядом кошка. В тот миг ты уже знал, что это не совпадение. Все, что угодно, но только не оно. И ты позвонил мне…

– Сядь, пожалуйста, Ларик. Не мельтеши. – Доктор Голев приставил пальцы к вискам. В висках пульсировало. Затылок медленно наливался тяжестью. – Ну надо же… А я и забыл, как это бывает – когда голова болит…

– Это нормально, Саш. У тебя шок. Пароксизм когнитивного диссонанса, – не удержавшись, доктор Ларри хихикнул, довольный шуткой. – Твой разум сопротивляется. Ему, на минуточку, уже за семьдесят, а не вечные двадцать пять, как всему остальному Голеву… А знаешь, что? А давай-ка это отметим!

Доктор Ларри схватил со стола запотевшую стеклянную колбу с апельсиновым соком и разлил по стаканам.

– За непостижимое! – предложил он тост. – За чудо!

– За чудо, – салютнул стаканом Голев. – И к черту кавычки.

– Так вот, о чем бишь я, – сказал доктор Ларри, промокнув губы салфеткой. – О том, что все семеро введенных в гипнотонию участников побывали где-то вместе – а не по отдельности в нигде. И теперь каким-то образом связаны между собой. Шестеро проснувшихся – и один, продолжающий спать. Что это за связи, какова их природа, зачем они вообще – думаю, рано или поздно мы это выясним, но не раньше, чем выстрелят другие рисунки Альбы. Разгадать их заранее, предсказать зашифрованные в них события мы не сможем, даже если будем очень стараться. С тем же успехом можно погадать на воске или раскинуть птичьи потроха. Поэтому предлагаю пока сосредоточиться на том, что у нас уже есть, на цветке и джинне. Каким-то образом Альба подсмотрела цветок, существующий в памяти Одиссея. Каким?? Если мы сумеем ответить на этот вопрос – считай, первый шаг с корабля мы уже сделали: ступили на твердь чудесного континента. Который сейчас только разглядываем, очень издалека, в подзорную трубу.

– Да. И видим, что он существует, – подтвердил доктор Голев. Отрицать очевидное не имело смысла.

Доктор Ларри коротко кивнул: