Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь

Друзья по юридической школе видели мой странный обед каждый день, потому что его я никак не могла скрыть: банка тунца, консервированного в родниковой воде, на подушке из зеленой капусты, сдобренная классической французской желтой горчицей. Они обоснованно потешались, говоря, какая это отвратительная и лишенная всякого воображения еда. Нормальный человек ни за что не стал бы есть подобный обед больше одного раза; я ела каждый день. В обеденный перерыв другие студенты разгуливали по кампусу с «сабами», фаршированными розово-белыми колбасами и сырами, капающими густым соусом жардиньер, а я сидела в студенческом баре, точно кролик на стадионе, готовясь к следующим занятиям. Они не знали, что до того как началось выздоровление, мои отношения с едой заставляли меня стоять на четвереньках, уткнувшись лицом в унитаз, после большинства трапез. Воспоминания тела о том, как я теряла контроль над аппетитом и буквально оказывалась в нужнике, преследовали меня. Я почти повстречалась с позорной смертью, когда училась в колледже. Можно многое сказать о моем обеде – да, он был безвкусным, депривационным и гарантированно вызывал изжогу – но не давал мне утратить контроль. Могли ли похвастаться тем же все навороченные «сабы»?

На ужин я ела тушеный фарш из индейки, смешанный с брокколи, морковью или цветной капустой и столовой ложкой тертого пармезана. Время от времени я смешивала все овощи и вместо индейки использовала курицу. Как-то раз попробовала с бараниной, но получилось жирно, и в квартире потом воняло дичиной. Вступив в фазу выздоровления, я выбрала небольшой список продуктов, которые казались «безопасными», потому что я никогда ими не обжиралась. Не хватало мужества отклониться от безопасного набора.

Однако обжорство находило другие отдушины. Это была тайна, которая гнила и разлагалась внутри меня. Каждый вечер на «десерт» я съедала по три-четыре красных яблока – часто больше. Иногда до восьми. Когда я намекнула о безудержном яблочном потреблении куратору Кэди, живущей в Техасе, она заверила, что при условии отсутствия белого сахара можно съедать хоть по бушелю[25] яблок по три раза на дню – это не будет иметь значения. Белый сахар – дьявольский яд для многих выздоравливающих: он ведет к смерти от пончиков. Кэди дала разрешение оставить яблоки в списке «безопасных продуктов», сколько бы я ни ела.

Я тратила на них больше денег, чем на кабельное телевидение, бензин и транспорт вместе. Это фрукты были причиной, почему я жила без соседки по квартире: мысль о разоблачении приводила меня в ужас, но при этом я не могла представить, что буду съедать по вечерам только одно.

– Расскажи, – сказала Рори, и голос ее был нежен и мягок.

Я изо всех сил зажмурилась и заговорила быстро, как аукционист на распродаже крупного рогатого скота:

– Сыр, капуста, яблоко, молоко, капуста, тунец, горчица, апельсин, курица, морковь и шпинат, – и умолкла, страшась продолжения. Я не могла себе представить, как буду рассказывать о яблоках, но внезапно хранить эту тайну стало невыносимо. Они скажут, что у меня нет никакого выздоровления, что я не проработала свои шаги, как до́лжно, и что я неудачница. Внутри меня все истерически вопило. Но каким-то образом удалось выпалить: – Потом я съела еще шесть яблок.

Трудно сказать, какой стыд жег меня жарче: за то, что я съела полдюжины яблок после ужина, или за то, что главным злодеем дневника питания был безобидный любимец продуктового отдела.

Я побывала на сотнях 12-шаговых встреч, слушая, как люди отчитывались о странных и отвратительных извращениях, которые они проделывали с вишневым чизкейком, черной лакрицей, запеченным картофелем. И тут я с пакетом яблок на коленях.

Обжорство предыдущим вечером было самым обычным. Я съела одно яблоко сразу после ужина и поклялась, что на сегодня с едой покончено. Но в животе бурлило беспокойство: я голодна? Это соматический сигнал, что нужно больше калорий? Я не знала. Одна знакомая по 12-шаговой программе всегда говорила: если ты алчешь пищи после ужина, следует посидеть в кровати, пока жажда не пройдет. Я попробовала применить этот метод – сидя со скрещенными ногами на одеяле, слушая звуки улицы под окном, – но жажда яблок повела меня из постели в кухню, где я взяла еще одно из ящичка в холодильнике. И съела стремительно, словно это не будет считаться, если успеть поглотить его меньше чем за шестьдесят секунд. Потом стыд – то модное словечко, которое я услышала в группе, – за скоростное съедание яблока в одиночестве в квартире достиг пика, и я съела еще два. Мой живот на ощупь был мягким. Какого хрена я творю?! Я не знала, но съела еще два «ред делишес». А когда, наконец, заползла под одеяло, чтобы лечь спать, острые края кусочков, которые я толком не прожевала, упирались в стенки желудка. Кислота жгла глотку.