Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь

К последней ложке тыквенного супа я была готова войти с ним в полный режим Лютера Вандросса. Он задел мою лодыжку ступней, и я снова ощутила тот жар между ног. Отделяя вилкой кусочки сибаса, я думала только об одном: «О Боже мой, у меня сегодня будет секс!»

Когда принесли счет, он вытащил бумажник и сунул в кармашек кожаной папки черную карточку American Express. Вписал сумму чаевых, поставил нечитаемую подпись с росчерком и поднялся.

– Пойдем отсюда.

Он протянул руку, и я ухватилась за нее. Его многозначительная улыбка сказала, что у него нет намерения всю ночь играть в видеоигры.

По дороге к себе домой он расспрашивал меня о Техасе так, словно это был какой-то экзотический регион космического пространства.

– Он плоский, жаркий и консервативный, – сказала я.

– А евреи там есть?

– Немного. Моя учительница балета была французской еврейкой. А что?

– Мы, евреи, всегда думаем о своем процентном соотношении.

Тогда я в первый раз услышала о религии Стажера. И представила самодовольную улыбку сами-знаете-кого, когда до него дойдет, что он рекомендовал мне получить оргазм с евреем. Мамэле, я так горжусь вами!

Не успели за нами закрыться двери лифта, Стажер зацепил пальцами шлёвки моих джинсов и притянул к себе. От него пахло чистым бельем и чем-то пряным, вроде корицы. Он целовал меня так, будто изголодался по мне, и я отвечала не менее страстно, целуя в ответ. Когда его ладони накрыли мои груди, я застонала от наслаждения, пронзившего меня сквозь единственный лифчик.

Я чувствовала себя такой свободной! – казалось, молекулы воздуха танцевали между нами, празднуя мое освобождение. Я скользнула рукой под его рубашку, а он придвинулся ближе. Ощущение было просто волшебное – мужчина тянется ко мне, бодрствует ради меня, испытывает голод по мне.

– Тебе нравится? – прошептал он. При каждом его прикосновении с меня слезал очередной слой. Он игриво прикусил мою губу – и это было прощание с монахинями, которые называли французский поцелуй грехом, потому что он был зеркальным отражением полового акта. Он дотронулся до поясницы – и эдикт матери «приберечь секс до брака» ослабил хватку на теле. Он брал мое лицо в ладони, целуя, – и смывал прочь пятно отношений с Джереми: все эти свалявшиеся волосы в стоке, неудачный минет и постоянное трение моей плоти о камень его изоляции.

Когда двери лифта звякнули и разъехались, я попыталась отстраниться, но он удержал меня.

– Разве нам не надо выйти? – спросила я. Стажер скользнул языком по моему уху и шепнул:

– О, мы определенно это сделаем!

Мы поспешили по длинному коридору, он шагал впереди, протягивая руку назад, нашаривая мою ладонь. Да кто он такой, этот парень, так жаждавший свободного удовольствия и приглашавший меня с собой?

Он расстегнул на мне лифчик едва ли не раньше, чем мы успели добраться до двери его квартиры. Никогда еще меня не целовали так глубоко. Те мои составляющие, которые присутствие других людей никак не трогало, пробуждались к жизни. Да, да, да, с удовольствием пело мое тело. Еще, еще, еще.

Он привел меня в маленькую аккуратную спальню. Свет был выключен, но я различила простое серое одеяло на кровати и учебники права на полке рядом с маленьким будильником со светящимися красными цифрами. Я распахнула руки и пала ничком на его мягкую, чистую постель.

Между нами ничто не стояло – ни видеоигры, ни психические заболевания, ни терапевты.

Он потянулся за презервативом и спустил брюки. Его лоб соприкоснулся с моим, и я заглянула в его открытые бесстрашные глаза. Прижалась к нему и содрогнулась, выполняя предписание.

Когда я открыла глаза, в его ухмылке читалось единственное сообщение: я же говорил, что я в этом хорош. Волны удовольствия поднимались от междуножья и кульминировали во всем теле. А потом я расплакалась.

– Я не знаю, почему плачу! Мне не грустно…

Я пыталась затолкать рыдания обратно в свое предательское сердце. Стажер сцеловывал слезы, катившиеся по щекам. Спросил, что случилось.

– Ты просто такой… такой…

Он поднял брови и наклонился ниже, целуя мою шею, охотясь за сбежавшими слезинками.

– Какой?

– Чистый… – слезы продолжали струиться по горячим щекам. – О Боже мой! – выдохнула я, закрывая лицо ладонями.

– Кстати, эротичненько так звучит, – он приподнял мой подбородок и поцеловал в губы. – Что же скажет на это твой терапевт?

* * *

– Я сделала это, а потом плакала.

Моя полуденная группа жадно внимала. Я проспала утренний сеанс впервые за всю терапевтическую историю. Наконец-то. Я три года ждала момента, когда буду слишком занята сексом, чтобы прийти в группу.

Нэн удивленно смотрела на меня.

– Что же с тобой такое сделал этот маленький белый мальчик?

Доктор Розен покачал головой, прижав ладони к вискам.