Групповой портрет с дамой

Со вздохом облегчения авт. констатирует, что оставшаяся часть его трудов почти целиком сводится к цитированию трех документов: заключения эксперта-психолога, письма одного пожилого санитара и полицейского протокола. Каким образом они попали в руки авт., останется его профессиональной тайной. Авт. сознается, что не всегда действовал вполне законно и не всегда соблюдал чужие секреты, однако считает, что небольшие нарушения закона и этических норм в данном случае оправдываются святой целью: стремлением авт. к объективности. Ну что тут страшного, если молоденькая сотрудница фирмы Хойзеров (не «мастерица на все руки»!) быстренько сняла на ксероксе копию с нескольких машинописных страничек психологической экспертизы, не содержащей никаких сведений, компрометирующих фирму? Хойзерам нанесен ущерб в две с половиной марки, не считая эксплуатационных расходов (вспомните, что одна-единственная пуговица авт. обошлась им в пять миллионов!). Разве этот ущерб не окупается коробкой шоколадных конфет стоимостью в четыре с половиной марки? Письмо санитара (в оригинале, причем на довольно длительный срок) принесла авт. неутомимая М. в. Д., так что авт. успел собственноручно снять с него фотокопию в одном из крупных универмагов, уплатив по пятьдесят пфеннигов за страницу; эта операция (вкл. сигареты для М. в. Д.) обошлась авт. в восемь марок. Полицейский протокол достался ему бесплатно. Хотя этот протокол не содержит ни политических, ни, тем более, политико-полицейских тайн и представляет собой всего лишь любопытный образчик социологического анализа – вынужденного, но тем не менее весьма удачного, – у его обладателя возникли кое-какие сомнения чисто теоретического плана насчет правомерности его огласки, которые удалось рассеять с помощью нескольких кружек пива, впрочем, за них молодой полицейский заплатил сам; желание это было вполне понятно авт. и вызвало у него только уважение; чтобы не обидеть полицейского, авт. воздержался даже от покупки букета цветов для его жены или красивой игрушки для его полуторагодовалого сына («Прелесть!» – засвидетельствовал авт., бросив взгляд на фотографию и ничуть не покривив душой. Фотографию жены авт. не показали! Да он и не решился бы воскликнуть: «Прелесть!» – при виде чужой жены в присутствии мужа).

Итак, начнем с производственно-психологического акта экспертизы. Образование, социальное происхождение, возраст и т. д. эксперта не упоминаются; молоденькая сотрудница, передавшая авт. листки, сказала только, что он в равной степени высоко котируется как у функционеров Объединенных немецких профсоюзов, так и у судей – специалистов по разбору трудовых конфликтов.

«Эксперт (в дальнейшем кратко именуемый Э.) познакомился со Львом Борисовичем Груйтеном (в дальнейшем именуемым Л. Б. Г.) во время личной ознакомительной беседы, состоявшейся по распоряжению директора по кадрам городского управления по уборке улиц за четыре месяца до ареста Л. Б. Г. Во время этой беседы обсуждалось предполагаемое назначение Л. Б. Г. на две должности (каждая – с половинным рабочим днем): доверенного лица иностранных рабочих, занимающихся очисткой улиц, и консультанта по организации их труда. По итогам беседы Э. рекомендовал Л. Б. Г. на обе должности, однако Л. Б. Г. и от той и от другой отказался. Психологическую динамику Л. Б. Г. на тот момент можно было установить лишь весьма поверхностно, то есть чисто фактологически; однако за истекшее время благодаря любезному содействию тюремной администрации состоялось еще четыре беседы Э. с Л. Б. Г., по часу каждая, во время которых изучение характерологических особенностей указанного лица удалось значительно углубить, но многие детали все еще остаются невыясненными, так что покамест нет достаточных оснований, чтобы вынести научно достоверное суждение о личности со столь сложной нервной организацией. Л. Б. Г., несомненно, заслуживает глубокого и всестороннего исследования. Этот труд, вероятно, возьмет на себя один из студентов Э., которому Э. предложил провести психологическое обследование Л. Б. Г. в качестве темы дипломной работы (в данное время Э. преподает психологию в специальном учебном заведении).

Таким образом, предлагаемый черновой вариант психограммы Л. Б. Г., хоть и дает приблизительно правильную картину, может быть использован в научных целях лишь при наличии некоторых уточнений. Данная психограмма сможет, вероятно, лишь облегчить администрации решение вопроса о возможности его дальнейшего использования, а также (с учетом вышеупомянутых уточнений) может рассматриваться и как попытка выяснения причин, приведших Л. Б. Г. к «преступным» деяниям.