Грушевая поляна

Лела и Ираклий направляются к соседнему дому. Он похож на жилой корпус интерната: такая же белая пятиэтажка, со всех сторон окруженная садами, которые частично заняли под гаражи здешние жители – те самые, что прозвали интернат для умственно отсталых детей «школой для дебилов». Оба здания построены при Хрущеве. Обычный жилой дом, и рядом – пристройка, где разместились хозяйственные службы интерната.

Лела и Ираклий заходят во второй подъезд, поднимаются на пятый этаж. Звонят в звонок у деревянной двери. Раздается приятная, даже приветливая переливчатая мелодия из двух нот. Дверь открывает коротко стриженная, пышная и миловидная Мзия. Она вытирает руки о полотенце. Приход ребят отнюдь не застал ее врасплох.

– Простите, пожалуйста, можно позвонить? – говорит Лела.

– Заходите, заходите! – Мзия распахивает пошире дверь, приглашая ребят в прихожую.

В доме безукоризненная чистота, волшебно пахнет выпечкой. Мзия выносит Ираклию маленький табурет, Лела присаживается там же, на трельяж, где стоит телефон. Чувствуется, что ребятам все это не впервой. Мзия плотно закрывает выходящие в прихожую двери: одну, что ведет на кухню, и вторую – в гостиную, но вовсе не потому, что не доверяет гостям, а просто чтобы ребята могли спокойно поговорить.

Ираклий набирает номер. В прихожей появляется девочка лет семи или восьми, единственная дочка Мзии, и, не поздоровавшись, жадно разглядывает пришедших. У девочки толстый живот, а грудь от избытка веса налита, как у взрослой; на щеке огромная волосатая родинка, которая напоминает Леле мохнатого жука, хотя она таких никогда не видела.

– Куда ты звонишь? – спрашивает девочка Ираклия.

– Маме, – отвечает Ираклий, не глядя на нее, и набирает номер снова.

– Не соединяет? – уточняет Лела.

– Занято.

Ираклий аккуратно вставляет палец в диск циферблата, набирает каждую цифру с одинаковой скоростью. Какое-то время девочка стоит в прихожей, потом ей надоедает, и она уходит на кухню.

– Подождем, – говорит Лела.

Ираклий вешает трубку.

Так и сидят некоторое время. Одурманенные благоуханием выпечки, чуть не засыпают. Ираклий звонит снова, и на этот раз ему отвечают.

– Алло!

Голос женщины в телефонной трубке такой звучный, что его слышит и Лела.

– Мама, это я, – говорит Ираклий.

– А-а, Ираклий… Как ты? – растерянно и чуть удивленно произносит женщина. – Не могла к тебе приехать, столько дел навалилось… Вышла на новую работу, вот надеюсь, повысят. А ты что делаешь?

– У меня все в порядке. Когда ты приедешь? – Ираклий держит трубку одной рукой, другой облокотился о коленку, так и отвечает, и вопрос задает сухо и коротко, будто у него нет времени на долгие разговоры.

– На той неделе. Я же говорила, что заеду на той неделе.

– На которой? На неделе, которая начинается?

– Да, разве ты не помнишь?

– Да, помню, – замявшись, отвечает Ираклий. – Я думал, ты эту неделю имела в виду…

– Откуда ты звонишь?

– От соседей.

– Как ты себя чувствуешь? Ты жаловался, что у тебя иногда голова болит, не болит больше?

– Нет.

Какое-то время они молчат.

– Помнишь Серго?

– Какого Серго?

– Был у нас один. Он умер.

– Что ты говоришь! Что случилось?

– Машина его сбила.

– Вайме, бедный-несчастный. Как это случилось?

– Переходил дорогу.

– Бедняжка.

Молчат. Лела смотрит на подавшегося вперед Ираклия, на его бледное худое лицо. Мальчик хмуро глядит в пол.

– Учителей слушаешься?

– Да.

– Ладно, я пойду, у меня дела.

– Ладно.

– Будь умницей, слушайся учителей. Не выходи на улицу.

– Ладно.

Из трубки раздаются короткие гудки. Ираклий вешает трубку.

– Уходим? – Лела поднимается.

– Уходим, – отвечает Ираклий.

Они направляются к дверям, но тут из кухни появляется Мзия и вручает им по два куска горячего лобиани, завернутых в газету, чтобы ребята не обожглись.

Лела и Ираклий благодарят ее. Дверь закрывается. Они медленно и бесшумно спускаются по лестнице. Аппетит, проснувшийся от головокружительных ароматов выпечки в солнечном доме, куда-то исчез.

– Подержи, – Лела отдает Ираклию лобиани, хотя освобождать руки ей незачем.

Они выходят на улицу. Солнечный жаркий день. Годердзи, сын Венеры, моет перед подъездом машину, и на асфальте стоят лужи.

– Ты что, не помнишь толком, про прошлую неделю она тебе говорила или про следующую? – Лела перепрыгивает через струйку воды, а следом за ней и Ираклий.

– Не помню…

Ираклий и Лела поднимаются по дороге, у Лелы есть мелочь, и она хочет купить несколько сигарет. По дороге им встречается Марика из соседнего корпуса, в детстве они играли с Лелой.